Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу

Автор: Юлия Славачевская
                     

Серия книг: Одинокая блондинка желает познакомиться

Жанр: попаданцы,юмористическое фэнтези,любовное фэнтези

Издатель: АЛЬФА-КНИГА

Дата выхода: 2014

Возрастное ограничение: 16+

Тип: книга

ISBN: 978-5-9922-1881-7

Цена: 99.90 Руб




Романтика?Да пожалуйста!Эльфы?Да сколько хочешь!Тролль?Беру не глядя!А что делать,если в нагрузку дают еще и князя?Брать или подумать?Я подумала и… Заверните коня,принц не нужен!!



Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу
Юлия В. Славачевская
Марина Б. Рыбицкая
Одинокая блондинка желает познакомиться #2
Романтика? Да пожалуйста! Эльфы? Да сколько хочешь! Тролль? Беру не глядя! А что делать, если в нагрузку дают еще и князя? Брать или подумать? Я подумала и… Заверните коня, принц не нужен!
Юлия Славачевская, Марина Рыбицкая
Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу
Как, вы не любите эльфов? Вы просто не умеете их готовить!
    NN
Люби себя, чихай на всех! И в жизни ждет тебя успех!
    Мультфильм «Чертенок номер 13»
Пролог
В отдаленном северном замке диэров, у ярко горящего камина двое мужчин вели неспешную беседу…
– Прости моих сорванцов, – сказал один, изящный и темноволосый, отставляя чашку с чаем.
– За что? – удивился второй, поднимая тонко очерченные брови.
– Эта девушка… хочешь, я верну ее назад, и она все забудет? – замялся первый.
– Нет, – усмехнулся второй, кривя красивые губы. – Пусть остается все так, как есть. Она такая… забавная. Мне сейчас впервые за долгие годы весело.
– Осторожней, – насмешливо фыркнул собеседник. – Смотри не довеселись до сердечной боли. Предупреждаю по-дружески: Игрушки иногда становятся Судьбой!
– Ты опоздал, – покачал головой второй. – Мне уже не отпустить ее…
Часть первая
Кому в гареме жить хорошо…
Я шла по широкой открытой галерее первого этажа, цепляя острыми шпильками за высокий ворс шерстяной ковровой дорожки. Руки прижимали к груди сумку, а коленки тряслись от страха.
Зачем я ввязалась в эту авантюру со спасением чужой невесты? Чувства эльфов пожалела? А чего их жалеть?! Нормальные длинноухие эльфы, не убогие, не калеки. Сытые, богатые и уверенные в себе мужики с замками, землями и статусом в обществе. Один, правда, эпилированный слегка… но кому будет нужно, на этот недостаток и не посмотрит.
Вот так, размышляя о вечном, я топала вперед, дальше. Мое появление в притененной галерее осталось пока незамеченным. Впереди бодро шевелил ногами местный сводник, занимающийся отбором кандидаток для дома разврата… ой, гарема князя диэров. Я еле за ним поспевала. Одно хорошо: дяденька блистал драгоценностями что спереди, что сзади. Маячок, блин!
А можно я его стукну по голове своей торбочкой с барахлом, и он заиграет всеми цветами радуги?! И не подумайте, что от счастья!
Вот до чего жизнь с эльфами доводит благовоспитанную девушку из хорошей семьи!
Чуть не сказала «с хорошей родословной». Р-р-р! Гав-гав!
Я на минутку отвлеклась.
Справа в открытые проемы галереи заглядывали вечнозеленые вьющиеся растения. Услаждали эстетикой шпалеры необыкновенно красивых роз.
Нижний ярус растительности прочно занимали клематисы багряные, розовые, фиолетовые и белые, попадались участки с алыми граммофончиками камсисов. Кое-где встречались удивительные сиреневые соцветия еще каких-то древовидных лиан. У соцветий был тонкий аромат, имеющий легкий привкус ванили.
Точно такая же галерея напротив зеленела, желтела и лиловела тяжелыми гроздьями винограда. Дамский пальчик, кишмиш, черный, белый и розовый виноград… Ум-м… даже слюна побежала!
Подул ветерок, и повеяло сладкими цветочными запахами. И тут… цветы дрогнули и полетели! Я мазнула взглядом еще раз и невольно остановилась: а это что? А-а-а… понятно! Тут еще и заповедник насекомых. Великолепие флоры оттеняли бабочки всех цветов и расцветок. Махаоны размером с блюдце перепархивали с растения на растение как огромные летающие соцветия. Толстые мохнатые шмели и сверкающие металлом сине-зеленые неповоротливые жуки толклись в чашечках, укрытых лепестками, и неловко вываливались наружу, щедро испачканные желтой пыльцой. Потом – фырр! – и в небо!
Между галереями виднелся просторный дворик с затененными беседками, в которых местные дамы под легкими накидками собирались небольшими стайками. Кое-где плакала гитара или цитра, звучали приглушенные пение и смех. Разбрызгивали струи маленькие водопадики и фонтанчики, расположенные в шахматном порядке. Вода дарила умеренную прохладу. Здесь даже в самую жару было влажно и приятно.
Чуть в сторонке несколько элегантных дам в прозрачных накидках-намордниках весьма женственно играли в бадминтон, совершенно не смущаясь тем, что на них длинные, до пят, шелковые платья.
Еще дальше слышался плеск воды – под балдахином располагался бассейн, где купались опять-таки одетые барышни в легких чадрах. Замануха! Только вообразите себе девушку в мокром шелке! Это ж еще круче, нежели она бы предстала голой!
По территории прогуливались откормленные синие и белые павлины, на удивление молчаливые. Между пышными кустами роз и фруктовыми деревьями белели мраморные статуи животных и неизвестных мне существ.
Мощенные блестящим черным и белым камнем дорожки, фонтанчики и прочие архитектурные излишества просто кричали о богатстве хозяев. Вот уж точно гарем диэров, не ошибешься!
– Еще чуть-чуть – и придем, – соизволили мне сообщить, когда я все же запнулась за ворс и как следствие уткнулась носом евнуху между лопаток.
– Ок, – ответила я, не выходя из образа.
А что? Краткость – сестра таланта! А в моем случае – еще и прекрасная маскировка. Знаете, как четко выговаривается «ок» стучащими друг о друга зубами?
– Повезло тебе, дева, – поведал, не оборачиваясь, провожатый.
Да уж! Повезло, как в сказке! Чем дальше, тем страшнее!
Жила себе Леля Соколова спокойно. Ходила на работу, встречалась время от времени с подругой и мечтала об идеальном мужчине.
И на тебе! Получите! И не одного идеального, а целых трех: блондина, шатена и брюнета. Лелика, Болика и Маголика, жлоба и алкоголика. Ага. Ни одного из них и даром не нужно! И за деньги не возьму!
Правда, ушастые тоже не шибко рвались в кандидаты. У сладкоречивых «ельфов» были дела поважнее. Сестренка первых двух возжелала экзотики и сбежала от третьего. Рванула в гарем к диэрам, а поскольку у меня к их способности очаровывать оказался иммунитет, то подписали романтичную Лелю работать чудо-спасателем и восстанавливать родовую честь!
Чтоб им всем пусто было! И чести, и эльфам, и проклятущей романтике!
Я, не жалея ногтей, поскребла по штукатурке на своей физиономии и ясно представила себе, как на моем милом личике отпечатался во-о-он тот орден, или как правильно назвать ту громадную звезду из золота и драгоценных камней во всю спину.
Интересное решение. Если, значит, спереди места нет, то давайте найдем его сзади? Оставить дома излишки – не судьба, видать. Или грабителей дядя боится? Я бы тоже опасалась. Это меня сейчас никто и даром не возьмет, только в гарем и попала, а вот если все это добро с него перенавесить на меня… Ух ты! Выставка драгоценностей «И где мой сейф?».
– Итак, дева, – повернулся ко мне переносчик драгметаллов, патетически скукожив пожелтевшую мордочку старой больной обезьяны, – я еще раз повторяю, что тебе крупно повезло!
Я напустила в очи восторга, выплеснула его на дядю не меньше ушата и захлопала километровыми ресницами, отягощенными тоннами туши.
– Вы так думаете?
Мужичок поперхнулся и невольно спросил:
– А вы?..
– А я думаю… – И снова прицельная стрельба глазами. Кусочек туши отлетел и попал собеседнику в глаз. А нечего тут очи широко раскрывать! Кто ж от блондинок умное ждет? Только блондины!
Решив считать дядю хитро замаскированным блондином, я продолжила свою сверхумную мысль:
– Я думаю, что повезло как раз вам!
– Мне?!! – У евнуха в зобу дыханье сперло, и он закаркал: – Кар… кх-х… Кар…
– Постучать? – подошла я поближе и, наклонившись, дружелюбно заглянула в сморщенное от досады личико.
– Нет!!! – У мужичка сразу прорезался дар речи. – Я не позволяю всяким… – Он замялся. – По себе стучать!
– Бог с вами, почтеннейший, я и не претендую, – пожала я плечами и показала наманикюренным ноготком на фикакуса, крадущегося за нами по саду. – Стучать будет он!
– А с животными к нам вообще нельзя! – злорадно отозвался евнух, уверенно расправляя плечи и раздувая грудную клетку, как петух на заборе перед соседским конкурентом. – Вот еще! Только зоопарка нам и не хватало!
Фикакус тут же замер, встал на задние лапки, растопырил передние и старательно прикинулся деревом.
– Он не животное, – хмыкнула я. – Он – растение!
– Не положено! – отбрил дядя.
– Кем? – тут же поинтересовалась я, готовясь брать на измор вредного злыдня. – И куда?
– Неважно!
– Важно! – заверила его я. – Если мне покажут официальный приказ, зарегистрированный в реестре, с порядковым номером и соответствующим образом оформленный, где будет указано, что в гарем не допускаются к проживанию растения, то я как законопослушная гражданка обязательно послушаюсь и оставлю свое деревце… – (Фикакус вальяжно подмигнул и состроил умную мину.) – Снаружи, чтобы он всю местную флору окультивировал…
Фикакус изобразил невербально «I like to move it…».[1 - Мне нравится двигаться (англ.) Популярная песня.] И согласился на все. Оптом.
Кое-кого сильно покорежило. Меня крайне невежливо обрызгали слюной и желчно перебили:
– Спаси боги от такой помощи! Следуй за мной, гхм… дева!
– Так с фикакусом или без? – уточнила я, начиная широко улыбаться и сверкая назубной пластиной.
Мой собеседник вздрогнул.
– С кем хочешь! – расстроенно махнул рукой дядя, позвенев десятком браслетов и погремев тремя дюжинами цепей ничуть не хуже узника замка Иф.
– О! Так я могу вернуться за троллем и эльфами? – умилилась гаремная полонянка в моем лице.
– Ням-ням, – почему-то сказал евнух, сводя глаза к носу и меняя цвет лица.
– Проголодались? – проявила я заботу, одной рукой подтягивая лиф, другой – одергивая юбку. Сумку пристроила под мышкой. Причем от скромности я повернулась к дяденьке спиной.
– Ум-ням, – ответили мне. Дальше нечленораздельное мычание, переходящее в хрип, практически предсмертный.
– Какая прелесть! – заметила я, изящно разгибаясь и небрежно похлопывая свободной рукой по отвороту ботфортов. – Я уже здесь сталкивалась с недостатком лексического запаса у разных рас. Сейчас же прихожу к выводу, что это общепринятое явление.
– Хр-р-р… За мной! – Дядя не стал вступать со мной в заведомо проигрышный бой и рванул с места с ракетным ускорением, энергично взмахнув рукой, подобно матросу на картине «Штурм Зимнего дворца».
– Вы меня потеряли, – тонко намекнула я, покачиваясь на каблуках, словно подбитый торпедоносец, грозясь черпануть каким-нибудь из бортов.
– Мы опаздываем! – пыхтел мосластый евнух, явно сожалея о проваленном начале дискуссии.
Правильно! Надо знать, с кем связываться, это ему не клуш гаремных клевать. Я на прежнем рабочем месте, в банке, от конкурентов столько гадостей наслушалась… У меня на ядовитые реплики иммунитет, как у слона! Нет, как у бронтозавра!
А дядечка неутомимо гнал вперед, и в каждом движении читалась лютая злоба. Или дедушка? Хм, все-таки дядечка. С его анатомией ему не дождаться внуков.
О, оглянулся! «Посмотрит – рублем подарит!»[2 - Н. А. Некрасов. «Мороз, Красный нос».] – это про него, однозначно. Может, и червонцем одарит. Посмертно. Нет, лучше отдайте мне мои пятьдесят восемь килограмм золота и отпустите с Мыром… Ой! С миром! Это уже диагноз.
По-моему, я нажила себе нового врага. М-да-а-а, недальновидно. Как сказала одна девчушка, маленькая дочка моей знакомой, – недальновиднуто. Хорошее слово. Емкое.
– А что, у нас уже смотрины? – удивилась я. – Вот так сразу? А напоить, накормить, спать уло… нет, это уже лишнее.
– Нахлебница! – ядовито бросил мне через плечо дяденька.
Уел, уел, крокозавр речистый. Вот только не поняла: ему хозяйского добра жалко? Или это просто из принципа, по вредности характера? Гаремный эксплуататор! Жмот! Жадюга!
– Должна же я хоть здесь узнать, почему халява – это сладкое слово, – пожала я плечами и захотела поправить волосы. Чуть не укололась ирокезом. Тяжело вздохнула. И сколько мне теперь это смывать? И главное, где? А теперь на бис – чем?!
– Все, все скоро узнаешь! – зловеще пообещал провожатый и припустил еще быстрее.
Пришлось рысить за ним. В меру сил и каблуков, конечно. Безусловно, в своем мире я на шпильках бегала гораздо быстрее, чем босиком, но не по коврам же! Какой му… очень мудрый человек сюда настелил ковровое покрытие с ворсом по щиколотку? Чтоб ему этот ковер вручную каждый день чистить! Зубной щеткой! Вместо завтрака и обеда!
Пока я мило высказывала пожелания трудолюбию местного дизайнера, мы свернули за угол галереи, прошли коридором – и оказались в странном месте. Очень похоже на гостиный двор: когда много маленьких магазинчиков находятся под одной крышей.
Около первого строения начиналась очередь из замотанных по самые брови, радостно чирикающих друг с другом девушек в разноцветных шелках. Меня пристроили в конец хвоста (очередь испуганно отшатнулась) и мило пожелали, язвительно улыбаясь:
– Удачи, дева! Сейчас и напоят, и накормят, и… спать положат. А повезет – и не одну!..
– Хм, – сдвинула я брови. Это действие далось мне с заметным трудом: штукатурка на моем лице затрещала и пригрозила осыпаться. – Я вообще-то воспитана в других традициях. У нас принято пропускать старших вперед. Так что я вам уступаю своего гипотетического партнера. Имейте много удовольствия! – Безобидная английская фраза в моем переводе прозвучала о-очень двусмысленно.
– У-у-у! – попрощался евнух и, меча по сторонам искры своего гнева и стреляя огнем досады, умелся с моими бумагами. Я же осталась скучать в очереди, привлекая пристальное внимание многочисленных претенденток на ливер и конечности князя диэров.
– Всем привет! – сверкнула я брекетами. – Как поживаете?
– Да еще не с кем, – ухмыльнулась стоящая передо мной орчанка. – В смысле – поживать…
– А хочется? – вырвалось у меня. И что бы мне не прикусить свой болтливый орган? У меня уже теория выстроилась: неприятности навлекает мой язык, а расхлебывает мягкое место. И не спрашивайте меня – как!
– Еще как! – закатила глаза девушка, прищелкивая языком. Наш человек!
Кстати, очень симпатичная. С Мумой и Лумой вообще ничего общего. Тоненькая как тростинка, орчанка тем не менее обладала весьма выдающимися достоинствами. Узкие раскосые глаза неожиданно зеленого цвета смотрели с затаенной насмешкой. Слегка опушенная верхняя губа – приметная черта южных женщин – немного портила лицо, хотя точно такой же пушок на углах челюстей и на висках ничуть не искажали общее впечатление. Толстую, в руку, иссиня-черную косу украшали ярко-рыжие пряди, то ли вплетенные, то ли выкрашенные, и завершало бисерное охвостье. Массивные серьги по типу цыганских каскадами звенящих монист спускались до самых плеч, подчеркивая высокую гордую шею. Она одевалась как индианка – в хорошо выделанную светло-коричневую замшу с бахромой. Тонкая батистовая блузка, сверху замшевая жилетка и юбка.
Пожалуй, мы вдвоем с ней выглядели типичными фриками на фоне восточных ворохов легких шелков и туфелек с загнутыми носами.
Девушки в шелках оглядели нас обеих в очередной раз и сдавленно захихикали, тихо перемывая нам косточки. Да я загнусь с тоски в этом курятнике! Теперь я понимаю диэров с их жаждой экзотики! Да рядом с этим бабьем взвоешь поневоле!
– А ты – нет? – переспросила туземка, улыбаясь искренне и открыто.
– А я не знаю, – призналась я. – С одной стороны – любопытно, а с другой – страшно.
– Ничего страшного, – утешила меня девушка. – Они как своими глазищами посмотрят, так и страх и стыд потеряешь. Сама побежишь юбки задирать.
– Какой ужас! – ответила я.
Слава богу, такое позорище мне не грозит! Я к ним иммунная. Могут своими фарами освещать и по сторонам зыркать сколько душе угодно. Но пока этот маленький секрет останется при мне. Мало ли…
– Ужас – это то, что на тебе надето! – хмыкнула орчанка и протянула узкую ладошку. – Не обижайся. Я – Эсме, из племени кочевых орков. Всегда говорю, что думаю. Поэтому мои родные меня сюда и сплавили. Типа пусть полюбуется князь на наших женщин и больше никого требовать к себе не будет.
– А он требует? – У меня глаза вылезли из орбит.
– Да нет, – засмеялась Эсме. – Им так хочется думать. Ну, как бы угнетенный народ. Воюем за свободу, поэтому кочуем. Не хотим дань платить. – И она показала какой-то замысловатый жест, крутанув хрупким запястьем.
– А-а-а, – догадалась жертва коварства эльфов. Сегодня я сама себе нравилась. Прям такая умная и догадливая. – Дань за двенадцать лет?
– Не-а, – тряхнула головными украшениями новая знакомая. – За восемнадцать.
– Тогда с процентами набежало, – улыбнулась я. И в свою очередь представилась: – Леля.
– Привет, Леля, – одарила меня теплой улыбкой девушка. – Давай держаться вместе. Собираюсь стребовать эти проценты, и очень нужна помощь.
– Согласна, – искренне обрадовалась я. Вдвоем все же лучше, чем одной. Тем паче сами мы не местные…
– Ш-ш-шарфат!!! – раздалось в отдалении. – Убери свои немытые лапы от моего нежного хвос-с-ста!
Из-за угла показалась змеелюдка, сопровождаемая моим евнухом. Который почему-то держал девушку за хвост и тащил в обратную сторону.
– Что происходит? – поинтересовалась я. Окликнула хвостатую: – Привет, Шушу!
– И тебя так же, – пропыхтела товарка по лекции Кувырлы о том, как нужно обращаться с мужчинами. – Прилип, понимаеш-шь, к хвос-с-сту – не отдереш-шь. А у меня и так нас-с-троение с-с-с утра плохое!
– Вас тут не стояло! – завыл гаремный выкормыш. – У вас бумаги в другой гарем!
– Да какая раз-с-сница?! – эмоционально махнула хвостом змеелюдка. – Этот ближ-ш-ше!
После ее махания нижней частью тела дядя улетел в кусты роз и сильно обиделся. По крайней мере, его обширная и не всегда понятная обсценная лексика откровенно свидетельствовала об этом факте. Мы проследили за красивой траекторией полета и, удостоверившись, что дяденька совершил мягкую посадку, вернулись к беседе.
– Шушу, это – Эсме, – познакомила я девушек.
– Очень приятно, – покачалась на хвосте змеелюдка. – А ты, Леля, чего так вырядилась? Я тебя только по запаху и узнала. И то с трудом. Смердишь сильно.
– Меня в гарем пускать не хотели, – повинилась я. – Сказали – неэкзотичный экземпляр. Мало перца. Пришлось соответствовать.
– Меня тоже, – хихикнула Шушу. – Дали направление куда-то в Змеиное Гнездо.
– К родственникам? – вырвалось у меня.
– Ага, – хмыкнула змеелюдка. – Тож-ш-ше мне, придумали… чего я там не видела? Нет, ну окопался там какой-то вш-шивенький диэр. Заперся в своем замке и носа не каж-ш-шет. Сколько мы с сестрами пытались его выманить, кто бы знал – все без толку!
– А зачем выманивали? – поинтересовалась Эсме, широко улыбаясь.
– Да мы с девочками поспорили, – махнула рукой Шушу. – У кого гипноз сильнее – у нас или у диэров.
– И как? – влезла я.
– А никак, – заржала Шушу. – Две недели зря потратили и плюнули. Ядом на стену. Надоело. Слишком пугливый гад оказался.
– Какая у тебя насыщенная жизнь! – позавидовала Эсме, переминаясь с ноги на ногу. Вокруг нас незаметно выросла стайка подслушивающих девушек. – А у нас скучища страшная. Какие развлечения в степи? Загонишь шарфата – и вся развлекаловка.
– Это такая противная зверюга? – Я попыталась описать встреченный мной экземпляр.
– Точно, – кивнула орчанка. – Только мой последний трофей был какой-то странный…
– Чего так? – заинтересовалась Шушу.
Девушки заволновались и сдвинулись еще теснее, растопырив уши.
– Мне даже выслеживать его не пришлось, – рассказывала Эсме. – Сам себя выдал. Представляете, сижу я засаде… и вдруг мыльные пузыри! Красиво так. Кучкой. Я туда, думала – детишки балуются, хотела прогнать, чтоб зверье не отпугивали. А там стоит здоровенный шарфат и развлекается. Пузыри пускает.
Я вспомнила канувший в бездонный желудок зверюги горшочек с мылом и запечалилась.
– Поначалу даже оцепенела от неожиданности, – продолжала Эсме. – А шарфат пустил струйку пузырей, жалостливо так на меня посмотрел, лег и подставил мне горло.
– Убила? – ахнула Шушу.
– Что я, зверь?! – возмутилась орчанка, звеня сережками. – По башке дала и домой притащила. Теперь он у нас живет. Детишек развлекает.
Так за разговорами незаметно мы приблизились к заветной высокой двери. Сначала туда вошла Эсме. А через несколько минут позвали и меня:
– Следующая!
– Увидимся, – улыбнулась я Шушу. Дрожь под коленками усилилась.
– Непременно, – махнула из стороны в сторону кончиком хвоста змеелюдка. – Не грусти, я тебя там обязательно отыщу.
Внутри кабинета меня встретила уже приевшаяся до оскомины восточная роскошь, выражающаяся в обильной позолоте стен, багетов и (!) оконных решеток, мраморных полах редкого голубоватого окраса и опять же – бархатных полукруглых диванах с кучей пылесобиралок перед ними, именуемых коврами. Хорошо, что я не аллергик.
Посреди помещения стоял массивный стол в стиле чиппендейл. За ним восседала дама средних лет. Бледная как вошь, сухопарая, будто селедка после нереста, с поджатыми гузкой тонкими губами. Жидкие рыжие волосенки стянуты шпильками на затылке в крохотную дульку. Костлявые телеса дамы прикрывал белый халат.
Я сплю! Это как?
– Как зовут? – строго вопросила дама, нацеливая ручку над листком бумаги.
– Леля, – сделала я к ней шаг поближе и, естественно, запуталась в ворсе. – Блин!.. – начала падать.
Хм-м, боюсь, страстными объятиями меня никто не встретит. Буду спасать себя сама!
И я, с трудом выровняв равновесие, аккуратно подползла к столу, где дама уже выводила каллиграфическим почерком, повторяя вслух:
– Так и запишем – Леля Блин.
Это меня возмутило до глубины панковской души. Я с силой притопнула ногой.
– Нет! – Каблук немного согнулся, и я покачнулась. – Прекрасно!
– Хорошо! Я поняла! Следующая! – автоматной очередью скомандовала дама, тыкая пером на дверь в противоположной стене. Ровно через секунду моя особь перестала для нее существовать.
Пожав плечами, я вежливо попрощалась:
– Счастливой охоты, Каа! – и вышла из кабинета, прихрамывая.
Следующее помещение встретило меня суетой и неразберихой. Пять дам бегали от стола к столу, обмениваясь бумажками и мнениями:
– Безобразие, как только таких сюда пускают…
– Нет, эти уродливые стройные ноги…
– А вы видели эти волосы? До коленок? Ужас! Сплошная антисанитария!
– Согласна! А белоснежные зубы? Явно результат воздействия магии!
– Здравствуйте! – поздоровалась я и стала объектом пристального внимания.
– Дамы, у нас еще один образец! – подошла ко мне пожилая женщина, ненавидящая себя до отрицательной степени числа. Оказывается, и так бывает. Под эту ненависть почему-то попадала и я. Мне сильно не понравились ни прием, ни отнесение меня в категорию образцов, ни сама дама.
Маленькие серые глазки, глубоко спрятавшиеся в заплечные мешки щек, которые плавно перетекали во второй подбородок и терялись на необъятной груди, затянутой в белый халат. Цвет волос я не определила по причине накрахмаленного головного убора, похожего на монашеский.
– Мне куда? – не стала я развивать конфликт.
– Сюда, дорогуша! – ответила дама.
Если я чего-то и не перевариваю в этой жизни, так это когда меня называют «дорогуша»! Сразу хочется открыть рот и…
– Конечно, милочка! – широко улыбнулась я.
Дама скуксилась и жестом пригласила меня на деревянную платформу в центре помещения. Сколоченный из грубых досок постамент напоминал подиум, только был невысоким – где-то полметра от силы. Но мне на моих ходулях и это препятствие далось с трудом.
Вообще-то я думала, что после принятия меня в гарем мою особу тут же проводят в отведенное для проживания помещение, где я смогу с чистой совестью снять с души камень, а с ног каблуки. Вместо этого меня сунули в бюрократический котел, видимо, для прочувствования и осознания.
Как только я влезла на деревянную конструкцию и встала, слегка пошатываясь, ко мне подскочила дама, внешне напоминающая кузнечика, и, размахивая безменом, прострекотала:
– Пишем: вес девяносто пять килограммов!
Ух ты! Это меня гномы обманули? В два раза меньше золота выдали? Вот жлобы! Гм, но при моем росте и таком весе я как минимум должна смотреться колобком! А что? Прикольно. «Я от дедушки ушел…» (Это-то я как раз понимаю!) «И от бабушки ушел…» (Чего не понимаю – почему тут умудрились приплести намек на геронтофилию?!) «И от тебя, страшный дядя диэр…» Какие-то у меня нехорошие ассоциации. С неправильным уклоном. Это на меня так здешний колорит отвратительно влияет или магнитные бури?
– Вы не ошиблись? – спросила я для поддержания общего разговора и удостоилась нового неприязненного взгляда.
Ответить мне не пожелали, зато уступили место другой даме, вызвавшей у меня ассоциацию с Мухой-цокотухой, которая денежку нашла и по миру пошла. Слишком вульгарно дама была накрашена, да и в общем виде… Глазастая большущая голова на короткой шее и непропорциональное грушевидное туловище с перетянутой тонюсенькой талией… точно как насекомое! Так вот, это гадкое жужжащее насекомое потрясло портновским метром и провозгласило:
– Рост – один метр двадцать пять сантиметров!
У меня отвисла челюсть и зашкалило в мозгах, когда я попыталась вычислить индекс массы тела. Наверное, за сорок пять… натуральное суперожирение!
Я думала – я красивая стройная девушка? О! У меня просто был обман зрения! А на самом деле – маленький толстый клоп с ирокезом!
Дальше уже просто не слушала. Кажется, меня наградили сороковым размером ноги и нулевым размером бюста. А с другой стороны – хорошо, что не наоборот.
После проведения еще каких-то неведомых мне вычислений мне было сказано:
– Слезай и марш туда! – и торжественно вручена бумага, в которой корявым почерком и большими буквами значилось: «Не годна, но здорова!»
Какой миленький диагноз! Я теперь всем буду его показывать!
Ничего хорошего от следующего помещения я не предвкушала априори. Хотя там меня ждал сюрприз. В затемненной комнате стоял одинокий стол с хрустальный шаром и горело множество свечей. Над курильницей медитировал мужчина странной наружности (или ориентации?!). Он был в чадре, из-под которой выпирала длинная белая борода, и разноцветном балахоне.
Честное слово, я уже перешла из стадии «кажется» в стадию «уверена» и убедила себя в собственной неполноценности и умственной отсталости. Не зря же Лариска называла меня дурой, возведенной в кубическую степень! Надо оправдывать ожидания окружающих.
– Имеешь ли ты, прекрасная дева, способности к неведомому? – зарокотал мужик и замельтешил руками над шаром. Шару, видимо, это не понравилось, и он потемнел, а потом загорелся красным.
– Простите? – не поняла я вопроса. – Что я имею?..
– Магией, говорю, владеешь? – растолковал мне узкоглазый кудесник и впервые поднял на меня свои черные, как провалы, очи. Из-за занавески на его лице я могла только догадываться – так ли это, но последующие действия мужчины меня полностью в этом уверили.
Во-первых, мужчина решительно стянул загадочную тряпочку и уставился на меня широко раскрытыми глазами. Во-вторых, он эти зенки старательно потер кулачками. И даже подергал себя за бороду! Борода оказалась на резинке и оттянулась к пупку. Я с интересом наблюдала за столь интригующими действиями, понимая, что мой нынешний вид доведет до обалдения кого угодно.
Мужчина отмер и спросил:
– Вы кто?
– Леля, – скромно представилась я, шаркнув ножкой. Садиться в реверанс посчитала излишним по причине короткой юбки и длинной лени.
– Ага, – кивнул новый знакомец и отпустил кончик бороды. – Я… Ой!!! – Бородой его основательно шлепнуло по лицу.
– Так и обращаться – Яой? Это прилично? – на всякий случай поинтересовалась я. Вдруг они не слышали о новом веянии.
– Простите, – повинился мужчина и снял бороду. – Меня зовут Йорик.
– Привет Гамлету, – вырвалось у меня.
– Что? – уставился на меня он.
Кстати, без чадры и «мочалки» мужчина оказался молодым и симпатичным. С живыми карими глазками, стреляющими по-восточному, с открытой подкупающей улыбкой и тонкими усиками по верхнему краю губы. В меру надушен какими-то местными благовониями, причем благовония от слова «благо», а не от того, которое на язык само напрашивается. Будущий сердцеед. Почему будущий? А потому что молодой пока. Но возраст – дело наживное. Успеется.
Вопрос повторили:
– Кто такой Гамлет?
– Это я о своем, о женском, – сообщила я и сменила тему: – Так о чем вы меня спрашивали?
– Это кто вас так? – кивнул Йорик на мой внешний вид.
– Жизнь, – не стала я вдаваться в подробности. Немного подумала и добавила: – И работа.
Будущий гроза гаремов и возмутитель спокойствия лукаво приподнял бровь.
Я кивком указала в сторону лежащих на столе аксессуаров:
– А вас?
– А меня только работа, – признался мужчина.
– Несправедливо, – сокрушенно всплеснула руками будущая обитательница сераля. – Добавить?
Йорик подумал и отказался:
– Я уж как-нибудь так проживу.
– Как-нибудь – не надо! – дружески посоветовала я. – Нужно с чувством, с толком, с расстановкой…
– Это вы по собственному опыту советуете? – ненавязчиво поинтересовался Йорик, присаживаясь на стол.
– Ну что вы! – отказалась я. – Из книг столь умные идеи почерпнула. Все стараюсь следовать.
– И как? – заинтересовался мужчина. – Получается?
– Как видите, – вздохнула я.
– Вижу, – хмыкнул он. – У меня так не получится…
– Давайте не будем о грустном, – снова сменила я тему разговора. – Почему вы… э-э-э… украшаетесь?
– Надо соответствовать занимаемой должности. Без этого, – он с отвращением покосился на бороду и чадру, – никто всерьез не воспринимает.
– Сочувствую, – совершенно искренне сказала я. – Наверное, очень мешает.
– Да я привык, – махнул рукой мужчина. – Присаживайтесь! – Он подвинулся, освобождая место.
Я решила не чваниться и взгромоздилась на стол.
Мы посидели рядышком, болтая ногами.
– Хорошо сидим… – глубокомысленно выдала я спустя какое-то время, чтобы хоть что-то сказать.
– Не совсем, – откликнулся Йорик. – Слишком сухо. Размочим?
– Это как? – не поняла я. От жары мысли слиплись в одни сплошной ком и не хотели разлепляться.
Мужчина спрыгнул со стола и канул в темноту. Там он чем-то позвенел (надеюсь, не цепями) и вернулся, вооруженный двумя гранеными стаканами и шкаликом.
– Будешь? – гостеприимно спросил он меня.
– Я больше не пью, – призналась я, с ужасом вспоминая вырытый окоп и скачку на осьминогопауке.
– А меньше?.. – тут же заинтересовался Йорик. – Стопочку тяпнешь за компанию?
– Нет, – твердо отказалась я, не нарушая своих принципов. – Я не пью! Мне еще нужно до гарема добраться. Без особых потерь…
– А что ты собралась терять? – полюбопытствовал собеседник, набулькивая в стакан коричневатую жидкость с характерным запахом крепкого алкоголя. – У тебя вроде и брать нечего.
– Честь тоже считается потерей, – проинформировала я его. – Если вы со мной закончили, то можно я пойду дальше? А то вдруг у вас тут обходной лист длиной с километр…
Йорик на одном духу маханул стаканчик и, отдышавшись, разрешил:
– Валяй! Только ничего не бойся! А то там такие садюги собрались!.. – Он ткнул пальцем в еле заметную в темноте дверь. Маг и кудесник выглядел донельзя довольным жизнью. Прямо завидно стало.
По пути на выход я оглянулась. Йорик уже напялил свой камуфляж и снова склонился над курильницей, в фате и весь в белом, как невеста перед ЗАГСом.
Смотри-ка ты, у них здесь принято занюхивать. Крепкий народец!
За дверью меня встретила штандартенфюрер СС в черной чадре и, ткнув мне в солнечное сплетение чем-то очень напоминающим бейсбольную биту, выпалила:
– Кто? Зачем? Какие цели? Кто послал? Явки, имена, пароли…
– Вам на все вопросы сразу? – заволновалась я. – Или все же можно по отдельности?
– Молчать! – рыкнула тетка.
– Тогда я не смогу ответить, – резонно заметила я.
– Все равно молчать! – не унималась рьяная последовательница Мюллера. – Бистро-бистро! – Схватив меня за руку, потащила внутрь, за занавеску. Там нас ждало еще три клона начальника гестапо женского полу, со стеками за поясом, которые воззрились на меня с кровожадным исследовательским интересом.
– Сейчас мы будем выясняйт правду! – заявила начальница, почему-то рассматривая мои ноги.
– В ногах правды нет! – уверила я ее, испытывая желание позаимствовать чадру и прикрыть свои конечности от греха подальше.
– Значит, будем искать ее дальше. – Меня толкнули на кушетку. – Сейчас ты нам все расскажешь!
– Я – блондинка! – решила поставить их в известность. Так, на всякий случай…
– И что?! – Меня не поняли.
Я пожала плечами. Совесть моя чиста и незамутненна – я предупредила.
Одна из гестаповок притащила ушат, в котором плескались милые зеленые бородавчатые лягушата. Чтоб французам всю жизнь икалось!
Я заерзала, отодвигаясь подальше от этих жутких чудовищ.
– У меня батрахофобия[3 - Боязнь лягушек.], – снова соизволила сообщить присутствующим. Но мой порыв не поняли.
– Какая молодежь нынче пошла развратная! – заметила одна тетка другой, полоскавшейся по локти в этом корыте.
– Каждый думает в меру собственной испорченности, – до смерти обиделась я за свою фобию.
– Поговори еще, – фыркнули на меня бабищи, тихо перешептываясь между собой и поглядывая в мою сторону.
– Так вы вроде бы этого и добивались?.. – растерялась я. – Вы бы сами определились, чего хотите. А то «молчать-говорить» – понятия взаимоисключающие.
– Умная, значит, да-а? – ласково спросили меня, засучивая рукава.
– Блондинка, – кивнула я.
– Приступим! – деловито возвестила одна из умотанных в черное теток и, сверкая бриллиантовыми перстнями и золотыми зубными коронками, попыталась посадить мне на руку выловленного из таза лягушонка.
Ни ему, ни мне это не понравилось. В смысле мы друг на друга посмотрели, поморгали и зашлись в крике:
– Ква-ква!
– А-а-а-а-а!
И неизвестно, кто выдавал децибелы выше! Я бы отдала пальму первенства лягушонку, но вряд ли он ее возьмет. Лягушки пальмами не питаются.
– Кто тебя послал? – вклинилась в наш крик начальница.
– Куда?! – отвлеклась я от переживаний.
– Сюда! – ответили мне.
– Зачем? – захлопала я ресницами.
– Для диверсии, – снизошла тетка до объяснений.
– Где? – Мы с лягушонком озадаченно переглянулись.
– Здесь! – Тетя начала терять терпение.
– Зачем? – Мне все же хотелось докопаться до сути.
– А-а-а-а! Больше не могу-у-у!!! Три неликвида подря-я-яд!!! – Приз забрала мадам начальница. Отдышалась и рявкнула на подчиненных: – Принесите мышей!
– Извините, донна Роза, – развела руками одна из помощниц. – Тут до нее была змеелюдка…
– Тогда змей! – не сдавалась злобная тетка, сверкая из-под «конской» сетки подведенными очами.
– А до змеелюдки была орка, – ответила вторая и горестно продемонстрировала макраме из пресмыкающихся.
Эсме так затейливо связала… или сплела… змей! Просто загляденье! Мечта краеведческого музея! Я обзавидовалась. Оказывается, у девушки художественный талант!
– То есть это пока наше последнее средство воздействия? – опешила начальница, указывая в сторону лягушачьего террариума.
– Так точно! – вытянулись во фрунт помощницы. – Новых мышей и змей доставят только завтра!
– Жа-алко, – вздохнула разочарованная тетка и, хекнув, подышала на штамп и шлепнула печать на мою справку. Бумажка украсилась красивым штампом «Использовать!».
Не поняла, это в каком смысле?
– Простите, – покрутила я бумажку. – Не могли бы вы специфицировать – кому?
– Самая умная? – снова окрысилась начальница. Потом махнула рукой. – Помню-помню – блондинка! Иди к Демиургам!
– Я бы рада, – вздохнула я. – Но у них, видимо, не приемный день.
– Тогда – к диэрам! – посоветовала другая тетка, не чаявшая от меня избавиться. – Они ближе.
– Я в курсе. – Я бережно передала садисткам притихшего лягушонка. – С вашего позволения, пойду…
Меня проигнорировали, поэтому выход я искала сама. Хоть и готовилась к очередному допросу, но ошиблась. За дверью меня ждала девчушка лет двенадцати:
– Разрешите, я провожу вас в отведенную комнату?
– Конечно, – сверкнула я брекетами и ввергла ребенка в недоумение. Впрочем, дитя, видимо, и не такое тут видело. Каламбур! – Я готова!
Мы прошли через небольшой, но весьма живописный садик, миновали длинный коридор, и вскоре передо мной распахнулись створки высоких остекленных дверей в отведенные мне покои.
В узком темноватом предбаннике ход разделялся на две части. Одну дверь я открыла и заглянула – что сказать?.. Кухня-аппендикс, не большая, но и не малая, перед ней по коридорчику сдвоенные туалет и ванная.
Сунула туда нос – оч-чень даже пристойно! Без золотого унитаза, но в остальном весьма симпатишно. Ванна имела вид роскошной купели викторианских времен, с ножками в виде львиных лап, есть закрывающаяся при желании непрозрачная стеклянная крышка на нижнюю часть тела и большие медные краны. Даже шланг с душевой насадкой! Ну, понятное дело – полы и стены отделаны розовым мрамором, ряды баночек со всевозможными банными снадобьями и полки с полотенцами… но это на любителя. А я любитель и есть! Понюхав пару-тройку штук, я отправилась на дальнейшую зачистку… ой, обследование! – территории.
Вторая дверь предбанника вела в основной зал. Так сказать, «комнату с балконом и окном». Должна заметить, жить диэры умели! Моя комната обставлена была скромно и со вкусом. Из четырех стен на трех – ковры от пола до потолка. Ковры интересные, с достоверными изображениями садов, цветников, дикой природы, оленей и ланей. На весь пол – опять-таки огромный восточный ковер бежево-бордовой гаммы. Посреди комнаты низкий столик, уставленный многоярусными блюдами со сластями и фруктами. Какие-то другие блюда – похоже, плов или что-то подобное – прикрыли высокими фарфоровыми крышками.
На отдельной специальной подставке дымящийся чайник и заварочник соседствовали с небольшим сервизом, где чашки перемежались с почти прозрачными фарфоровыми пиалами и блюдцами. В сахарнице – кусковой желтоватый сахар. Рядом – сливки и мед.
Судя по тому, что стульев рядом со столиком не было, есть и пить чай полагалось сидя по-турецки на полу.
Вдоль стены располагалась софа, напротив – роскошный диван черного дерева, с гнутыми ножками. Несколько приземистых этажерок с книгами. Чуть в сторонке – бюро с трельяжем. Перед зеркалом громоздилось множество склянок с мазями, притираниями, саше и косметикой.
Я открыла: в ящичках бюро – шкатулки с бижутерией и с предметами рукоделия. Груды мулине, шелка, разноцветных лент, мешочки с бусами и бисером, коробочки с иголками и вязальными принадлежностями.
С двух противоположных сторон необычные столы с закрепленной на них живой, выращенной во встроенных ящиках зеленью, так гармонически расположенной, что казалось – это не рука человека растила травы и цветущие луковичные, а просто глаз захватил настоящий кусочек весеннего сада.
Посреди всего этого великолепия, у окна, полностью загромождая проход к нему, стоял… рояль. Сверкающий белым лаком элегантный инструмент вызывал недоумение. Но еще больше меня поразила броская надпись «Леля», выложенная бриллиантами на крышке.
– Кто-то решил, что очень остроумен? – прошептала я себе под нос, трогая клавиши.
И то сказать… моя учительница музыки, Изольда Тристановна, так и не научила меня играть на этом благородном инструменте. Хотя очень старалась. Лучшим стимулом для нее служили родительские деньги и мое упрямство. Бог дал мне музыкальный слух, но не дал желания и способностей к музыке. Мои папа с мамой пытались преодолеть это препятствие, но я была несокрушима как скала. За целых полгода упорных мучений Изольды – освоила нотную грамоту и научилась играть «Собачий вальс» аж двумя пальцами. Чем страшно гордилась. Потому что моя подруга по музыкальной школе Нинон, в просторечии – Нинка, умела играть только одним пальцем, по какому поводу сильно мне завидовала.
Оторвавшись от шикарного инструмента, я нервно походила по комнате, внимательно исследуя место заточения, и обнаружила отдельный гардероб за встроенной в стену дверцей.
А вот когда я туда вошла, то просто оторопела. Понимаю – чужой мир, чадры, бурнусы, черные и цветастые местные наряды – это как раз совершенно объяснимо. Но как и откуда в моей комнатке-гардеробе взялись тряпки моего мира, да еще в таком количестве – загадка века!
А они были – и джинсы известных лейблов, и майки с футболками, и боди, и висящие рядами наборы дорогущего белья, и босоножки от Fendi, и вечерние платья от-кутюр, и строгие деловые костюмы, и туфли, туфли, туфли!.. Всякие: с высоким каблуком, на танкетке и на низком ходу. Всех цветов радуги.
Душу грели ряды сапог, полусапог и босоножек, валенок, тапочек, унтов и галош. Всё моей полноты и размера, всё подобрано по ноге и на мой вкус.
Да-а… у кого-то точно бездна издевательского остроумия!
Я вышла в залу и углядела на столике листок бумаги в красивой резной рамочке. Витиеватыми буквами меня извещали:
«Сегодня – карантин и отдых.
Завтра – первый тур: лицезрение внешнего облика.
Послезавтра – второй тур: оценка способностей к развлечению.
На следующий день – третий и заключительный тур: оценка способности удивить.
После этого – бал и выбор фаворитки года.
Удачи!»
– Не дай-то бог! – пробормотала я. – А если дай – то не мне и в малых дозах.
Собственно, у меня было время, чтобы спокойно все обдумать. Другое дело, что я понятия не имела – где мне искать злосчастную эльфийку, из-за которой я приперлась в это змеиное… вспомнила славную Шушу, исправилась… паучье гнездо.
Логично было предположить, что искомый объект будет завтра на первом туре. Значит, сегодня у меня выходной и банный день, а завтра начнем играть в доктора Ватсона. Почему Ватсона? Ну, потому что я не обманывалась: до Шерлока Холмса я откровенно не дотягиваю. Дедукция у меня, может, и была… Если честно, я ею еще не пользовалась… а вот курить трубку и играть на скрипке я не умею точно. Только на нервах. Шучу!
Я со стоном наслаждения стянула сапоги и прошлась по мягкому ковру. Выудив из гардероба спортивный костюм, отправилась отковыривать штукатурку с лица. Экзотика экзотикой, но прыщи под нее, думаю, не попадают. Да и разноцветный ирокез уже устал стоять и норовил подло завалиться набок.
Отмокая в душистой пене, я ловила редкие в последние недели моменты удовольствия, одновременно с расслаблением тела напрягая серое вещество. Оно, правда, не слишком-то и напрягалось… все больше растекалось и скатывалось!
Кстати, мне же еще нужно фикакуса пристроить. А то знаю я этого террориста-осеменителя! В лучших чувствах обмичурит весь сад. А кому предъявят алименты? Мне, естественно. Эдак никакого гонорара с таким домашним любимцем не хватит.
Мысли вильнули в сторону. Интересно, как там устроились девочки? Не знаю почему, но я чувствовала в Эсме и Шушу родственные души. Им у диэров тоже не нужен статус фаворитки.
Эсме, мне кажется, пришла для того, чтобы родные отстали. Шушу – та вообще по натуре мне виделась авантюристкой. Тем более с ее физиологией на роль любимой жены претендовать было крайне сложно.
– Леля?!! – раздалось поблизости. – Ты где?
– Здесь, в ванной комнате, – ответила я на вопрос Эсме. – А ты где?
– Вишу на твоем балконе, – радостно сообщила мне орчанка.
Сказать, что я вылетела из ванной пулей, – не сказать ничего! Я подорвалась и взлетела, как шутиха на фейерверке. Когда я ворвалась в спальню, смежную с ванной, и вырулила на балкон, хотя меня яростно заносило на поворотах, ибо мыло смыть не успела, то обнаружила на балконе Шушу, спустившую вниз хвост, а по ее хвосту ловко карабкалась орка.
– Это что за спецназ на выезде? – выдохнула я. – Нельзя было предупредить, что никто не собирается падать вниз?
– Зачем? – удивились девушки в унисон. Они выглядели весьма довольными.
– Затем! – рыкнула я, поплотнее заматываясь в халат и отжимая с волос воду. – Нервы мои сохранить… например… – Ноги на мраморном полу стали замерзать.
– А у тебя есть нервы? – заинтересовалась Шушу.
– Я что, не человек? – обиделась я до глубины души.
– А с виду не скажешь!.. – влезла в разговор Эсме, показавшись за перилами балкона. Она внимательно посмотрела на меня и обвинила Шушу: – Ты сказала, что будет весело и Леля посмеется!
– А она разве не смеется? – удивилась змеелюдка, рассматривая мою перекошенную физиономию и крючащиеся от злости руки.
– Сейчас я тебе объясню аполитичность твоего утверждения, – обманчиво спокойно ответила я. – И потом громко и вульгарно посмеюсь над твоим оторванным хвостом!
– Вредина! – показала мне язык Шушу и рванула в спальню.
– Сама такая! – не осталась я в долгу и дернула за ней.
– Я с вами! – Эсме наконец-то перелезла через перила и присоединилась к нашей шебутной компании.
Внутри все помирились и улеглись на громадную кровать.
– Знаете, девочки, – призналась орчанка, обводя руками необъятные просторы, – у меня от таких размеров начинается агорафобия…
– Чего у тебя в гору? – приподнялась на хвосте змеелюдка.
– Агорафобия, неуч! – фыркнула Эсме. – Слишком много свободного пространства. Неуютно.
– Ага, – закивала головой Шушу. – Нужно срочно наставить юрт и запустить коз!
– Да хотя бы, – согласилась орчанка. – Но можно и без коз. Все же ковры жалко, хотя они и не мои…
– Смотрите, – показала я на прямоугольный сверток на прикроватном столике, перевязанный розовой лентой с пышным бантом. – По-моему, это подарок.
– Открывай скорее! – захлопала в ладошки Эсме. – Люблю сюрпризы!
Шушу подцепила хвостом сверток и протянула мне.
– Спасибо! – поблагодарила я, разрывая роскошную бумагу. Внутри оказалась книга Феодоклы Перикопско-Суэмской с интригующим названием «Победить демона – и сдаться в любовный плен!».
Донесла эту информацию до подруг. Те переглянулись, хмыкнули и предложили:
– Лель, может, почитаешь немного?
– Думаете, надо? – Читать это что-то не тянуло. Я пристально разглядывала устрашающую деву-воительницу на обложке рядом с худосочным мужичком с рогами, вылитым доном Альфонсо. Причем мужик, призванный изображать демона, вид имел мечтательно-романтичный и если и хотел кого-то взять в любовный плен, то явно не лошадеподобную героиню. Хм, судя по его смазливому личику, возможно, даже и не героиню вовсе… – Это, судя по всему, обыкновенный любовный роман.
– Тебе что, жа-алко? – заныла Шушу, давя на мою исстрадавшуюся психику. – Я, может, просветиться хочу! У меня, может, опыта никакого! Я, может, даже не знаю, каким местом нужно яйца откладывать!
– Достала со своим «может»! – поморщилась орчанка. – Не переживай! Кому надо – просветят и покажут, куда и когда!
– Циничная ты, – попрекнула ее змеелюдка. – Никакой романтики!
– Вот только не надо про романтику! – попросила я, открывая книгу. – Это мое больное место! Ладно, девочки, слушайте!
Если опустить самое начало, повествующее о несчастной затурканной сверстниками и жизнью толстой прыщавой девочке с косоглазием и заячьей губой, волею судеб переместившейся в параллельный мир, где героиня немедленно обрела тонкую талию, персиковую гладкую кожу, небесные черты и кучу поклонников, то… Короче, если опустить введение в историю и взять за основу, что девушке непременно нужно было спасти мир от терроризирующего всех «наших» и «хороших» злобного демона, который в силу непонятных исключительных обстоятельств мог убояться только нашу славную героиню, то мы подошли к самому интересному.
– «Героиня начала готовиться к решающей битве. Она критическим взглядом обозрела доспехи и решительно приступила к облачению. Первым необходимым предметом оказалась розовая короткая трикотажная маечка с дизайнерской надписью «Всем врагам назло!..» – читала я с выражением.
– Это сработает? – подняла в удивлении брови Эсме. – Я всегда думала, что нужны доспехи, а не кусочек ткани на сись… груди.
– Глупая! – махнула хвостом Шушу. – Смотря каких размеров этот кусочек ткани. От этого зависит – будет ли вообще сражение, а если будет, то где именно.
– Я думаю, – оторвалась я от книги, – это страшное оружие! Как только враг увидит надпись, а главное – достанет разговорник и переведет, то сразу сдастся в плен!
– Слабонервный… – презрительно хмыкнула Шушу, цепляя хвостом вазу с фруктами и подтаскивая поближе.
Я прихватила кусочек ананаса и расположилась поудобней.
– «Маечку следовало надевать на голое тело, минуя необходимый интимный предмет туалета…»
– Это о каком предмете сейчас идет речь? – заинтересовалась змеелюдка.
Я показала. Теперь девушки заинтересовались вдвоем, долго обсуждая и прикладывая к себе мой французский лифчик.
– Дура! – вынесла вердикт Эсме. – Надо было надеть только его. Тем размером, что там описан, получится смести врага с ног, не приближаясь!
– Садистка! – попеняла ей я. – Нельзя так травмировать хрупкую мужскую психику!
– То есть все остальное травмировать все-таки можно?.. – с долей определенной заинтересованности уточнила Шушу.
– Теоретически… – нейтрально ответила я, пускаясь в рассуждения: – Возможно, девушка права. Когда враг будет умирать в корчах, разбрызгивая фонтанчики крови, то вид облепившей тело маечки добьет его окончательно! Как пить дать.
– С такими-то размерами?! – Змеелюдка вытянула вперед руки. – Можно и пить дать, и рот заткнуть, и еще останется!
Я хмыкнула. Ананас незаметно закончился, мне захотелось клубники со сливками. Утешая свою душу и желудок, я устремилась в книжные дебри.
– «Покрутившись перед старинным зеркалом, девушка удовлетворенно кивнула, наслаждаясь своим отражением. Ей особенно нравились розовые стринги со стразами…»
– Лель, а что это такое? – влезла Эсме. – Звучит неприлично!
Я показала. Девушки впали в шок. Первой пришла в себя Шушу.
– Слава Демиургам, мне это надевать некуда! – выдохнула девушка, на всякий случай прикрывая нижнюю часть хвоста руками.
– Такого оружия лишаешься! – лицемерно посетовала я.
– Я уж как-нибудь по старинке, хвостом обойдусь! – уверила меня подруга.
Орчанка все еще пребывала в ступоре. Потом отмерла. Удовлетворенно потерла руки:
– Вот в этом – и на лошадь! Надо своим рассказать о новых методах устрашения врагов! Да к нам ни один лазутчик не сунется после такого!
– Ничего вы не понимаете! – жестоко оскорбилась я. – У! Стразы – это наше все! Куда ж без них! Ослепить глаза противнику неожиданным лучиком, отразившимся от многочисленных камушков, – весьма неожиданный прием! Подумаешь, нечестный! Кто врагу мешает приобрести такие же клевые трусики?
– Может, ему просто стыдно в таком воевать? – предположила змеелюдка.
– Скорее, неудобно, – поправила ее орчанка. – Что там дальше?
– «Чтобы не раскрывать тайное оружие раньше времени, девушка натянула кожаную мини-юбку, больше напоминающую пояс…» – прочитала я.
– Как твоя? – хмыкнула Шушу, невинно хлопая ресницами.
– Моя длиннее, – мстительно сказала я, хотя по совести была в том до конца не уверена.
– О-о-о! – закатила глаза Эсме. – О да! Именно эта часть одежды считается самой удобной в битве! Главное – не делать резких движений, не наклоняться пониже, не приседать и не поднимать руки вверх. А так, в общем, нормально. Обыденно, можно сказать…
Комментировать я не стала и продолжила:
– «Доспехи дополнились высокими красными сапогами на сногсшибательной двенадцатисантиметровой шпильке…»
– Самоубийца! – сообщила всем змеелюдка. – Я видела, как ты на своих ковыляла. Сражаться в этом может только ненормальная!
Эсме покосилась на обложку и заявила:
– Возможно, для победы над мужчиной-врагом, – она ткнула тоненьким пальчиком в обложку, – нужно именно такое оружие! Иначе просто не проймешь. Представляете? – Она перевернулась на спину. – Гарантирую! Наверняка собьет с ног злодея! Если он увидит, кто и, главное, в чем против него вышел… успех девушке обеспечен!
Я запустила руку в чашку с клубникой. Пусто! Клубника была утащена соседками по гарему. Одни сливки трескать было как-то не комильфо. Может, для гарема быть толстой и хорошо, а для меня – очень плохо!
Впрочем, через минуту подкралась змеелюдка:
– Мош-ш-шно я воз-зьму?
– Можно.
Сливки испарились в неизвестном направлении. Вместе с целым блюдом сластей. Ну и ладно, зато мне осталась ваза с фруктами.
– «Героиня полюбовалась на острый носок сапожек, восхитилась мягкой выделкой кожи, подтянула отвороты, завернув их и как можно выгоднее подчеркивая стройные ножки. После этого, поглядевшись еще раз в зеркало, поправила шикарные длинные распущенные волосы, спускавшиеся до коленок…»
– Как зовут эту представительницу вашей расы? – поинтересовалась орчанка.
Я пролистала назад:
– В нашем мире была Татьяной, здесь для устрашения и солидности переименовали в Таньпакотцель Прекраснокосую. А что?
– Ничего, – пожала плечами Эсме. – Вижу, что прозвище отразило суть и заменило ей мозги под волосами, иначе бы девушка на битву лахудрой не поперлась.
– Много ты понимаешь! – влезла Шушу. – Может, она в волосы лезвия вплела или наконечники с ядом к кончикам прицепила!
– Н-нет. – Я внимательно прочитала еще раз. – Кроме пенки для укладки волос – ничего не было.
– Ядовитой?.. – с надеждой спросила змеелюдка.
– Обычной, – пожала я плечами.
– Дура, – согласилась с подругой Шушу.
– Слушайте дальше, – сменила я тему. – «…Протерла для придания дополнительного блеска замшевой тряпочкой кольцо, так сексуально и зазывно поблескивающее в пупке и ненавязчиво привлекающее внимание к впалому загорелому животу…»
Девушки хлопали на меня ресницами вдвоем – видимо, соображали, зачем нужно туда что-то вставлять.
Я пробормотала под нос:
– Ух ты! Только почему у меня это ассоциируется с гранатой с выдернутой чекой?
– А что такое… – начала Эсме.
– ПОМОГИТЕ-Е-Е! – донеслось снаружи.
– Это мне показалось? – поинтересовалась Шушу, навострив уши… ну или что там у нее вместо них.
– Нет вроде, – засомневалась я. – Зовут на помощь.
– Кто-нибудь! Помогите!!! – послышался новый отчаянный крик.
– Это из сада или из коридора?.. – уточнила я, спрыгивая с кровати.
– Оттуда! – Шушу показала пальцем на наружную дверь.
– По-мо-ги-те! – Уже как-то полузадушенно.
– Бежим! – Я бросилась к выходу. Но с моей скоростью безнадежно опоздала. Мимо меня вихрем вымелись две представительницы других рас. Я понадеялась на лучшее и пошлепала за ними.
– Это что за диво такое? – послышалось, когда я достигла поворота. За ним скрывалась маленькая ниша. А вот в нише происходило самое интересное.
Во-первых, к пустующему крюку для люстры-бра на стене за руки была привязана молоденькая пепельноволосая эльфийка, практически полуодетая.
Во-вторых, обмотанный поперек туловища хвостом Шушу, рядом бесновался мужик в полосатом бурнусе и кремово-белой вуали. Кстати, мужик был далеко не маленький и отнюдь не хилый: ростом под хороший метр восемьдесят восемь или выше, с широкими плечами и холеными пальцами, усеянными дорогими золотыми перстнями с камнями-булыжниками в оправе из мелких бриллиантов.
В-третьих, кроме нашей троицы, на шум никто не притащился, и разбираться нам предстояло именно этим составом.
– Что случилось? – пропыхтела я.
Мужчина прекратил щупать хвост змееелюдки и выпрямился, оглядел нас с головы до ног и высокомерно спросил:
– Кто вы такие и по какому праву сюда заявились?
– Так стреляли… – фыркнула я. – Вернее – орали.
– Вам показалось, – снисходительным тоном сообщили нам. – Уходите.
– Мы, безусловно, сделаем вид, что нас тут не стояло, – заверила его я, улыбаясь во все шестьдесят четыре зуба. – Если девушка нас заверит, что она просто захотела немного экзотики. – Я скоро это слово выплевывать начну!
– Она немедленно подтвердит, – выдавил с глухой угрозой мужчина и начал поворачиваться в сторону пленницы и приподнимать вуаль.
Та зажмурилась и заорала:
– Не подтвержу! Это против правил! У вас нет права доступа!
Меня согнуло в пароксизме смеха. Пока я загибалась, Эсме взяла инициативу на себя.
– Многоуважаемый, нехорошо обманывать наивных юных девушек! Насколько мы понимаем, барышня отказывается иметь с вами любые отношения! – Орчанка повернулась к эльфийке и спросила: – Я права?
– Да! – пискнула та, не открывая глаз.
– Неблагодарная! – пророкотал мужик и снова принялся выкручиваться из тесных объятий змеиного хвоста.
– Прыткий, – уважительно поведала нам Шушу, с ехидным интересом наблюдая за бесплодными попытками хулигана. Сложила губки бантиком и спросила, кокетливо изгибая шею: – Как думаете, я могу с него на законном основании стребовать денег на полировку чешуи? – Огорченно пожаловалась: – А то он мне своими лапками весь хвост поцарапал…
– Да как вы смеете! – жестоко обиделся чадрушник. – Сейчас я вас всех…
– Шушу, как ты думаешь, его на нас всех хватит? – скептически процедила орчанка. – Или – так, преувеличивает сгоряча?..
– Да как вы… – У мужика конкретно снесло «башню», и он попытался воздействовать на нас силой разума. То есть – сорвал вуаль и вперился в лицо Шушу неестественно яркими изумрудно-зелеными глазищами.
Тонкокостная физиономия с узенькими темными усиками над верхней губой почему-то создавала впечатление южной изнеженности и некоторой испорченности владельца. Мужчина так напрягался, вонзая свой орлиный и надменный взор в змеелюдку, что на висках обильно выступила испарина. Лицо начало потихоньку синеть – не то от приложенных усилий, не от смертоносного змеиного зажима…
Змеелюдка, в свою очередь, поглазела на него своими вертикальными зрачками, потом отвела взгляд и громко заявила нам:
– Симпатичный, конечно, но ничего особенного!
– Шушу, – удивленно начала я, – а ты не под гипнозом?
– Я с мужиком в хвосте! – фыркнула подруга. – Какой гипноз! Может, он у него и есть, но где-то глубоко внутри и пока наружу не выдавливается! Может, немножко постараться и сжать посильней?
– Нет в тебе почтения к высшей расе, – ласково попеняла ей Эсме, развязывая эльфийку.
– Да где ж его взять? – вытаращилась змеелюдка. Потом еще раз взглянула на обалдевшего мужика и пояснила: – Я ж с Гадючьих топей, до нас культура не дошла, где-то по дороге скопытилась.
– Это не культура, – подала голос пепельноволосая эльфийка, – а воспитание!
– Да ты что?!! – изумилась Шушу. – Как я глубоко заблуждалась. И научить меня некому…
– Сейчас научу, – самоуверенно пообещала эльфийка. – Мой папа – церемониймейстер при дворе Владыки светлых эльфов. Только вуаль на поганца наденьте, пожалуйста.
– Пожалуйста! Он у меня щас по самые брови замотается, – заверила ее змеелюдка и покрепче сжала кольца хвоста. – Слышь, зеленоглазенький, личико занавесь, пока весь наружу не вышел!
Змеелюдка чуть ослабила хватку. Мужчина с посиневшей ряхой не стал испытывать судьбу и закрыл лицо. После этого Шушу его отпустила, и мы отошли в сторону.
– Учи, – вздохнула змеелюдка. – Я вся внимание.
Эльфийка выдвинулась на передний план и мелодичным голоском пропела:
– Если вы будете не против, то я бы хотела попенять вам на недопустимость ваших поступков и сделать некоторое внушение. – И девушка с ноги очень метко показала, какое «внушение» она имела в виду. Последовал удар по неосторожно открытому кое-чьему «достоинству».
– О-о-у! – взвыл несчастный, сгибаясь. – Ты мне всю честь отбила!
– А нечего ее хранить в легкодоступных местах! – парировала Эсме. Развернулась. – Пойдемте, девочки!
– Вот это я понимаю – воспитание! – восхитилась Шушу. – Я бы еще немного поучилась… на живых примерах…
– К вашим услугам, – легко поклонилась эльфийка.
– Тогда мы сейчас пойдем к Леле, – расцвела Шушу, – и вы нас научите правильно, согласно этикету выражать свои мысли и прикладывать воспитание с нужным ускорением. Как вас, кстати, зовут?
– Нас, кстати, зовут Миримэ, – вежливо улыбнулась эльфийка.
– Эсме, – представилась орчанка.
– Леля, – протянула я руку.
– Шушу, – застеснялась змеелюдка, сворачивая замысловатую фигу из хвоста.
– А ну, девы, повернитесь ко мне! – раздался сзади голос очухавшегося диэра. Мелодично произнес, словно оперный певец. Или суггестор!
– Смотри-ка, – широко улыбнулась Шушу, – оклемался. Можно я попробую повторить подвиг во имя культуры?
– Воспитания, – педантично поправила Миримэ, старательно зажмуриваясь.
– Ой, девочки, – пропела Эсме. – Хочу посмотреть на этого красавчика!
– Зачем? – поразилась я.
– Н-ну-у… – затруднилась с ответом орчанка. – На память. Меня никто фавориткой не выберет, и я, может быть, никогда в жизни не посмотрю на живого диэра…
– Ну ты зверь! – восхитилась змеелюдка. – На живого не посмотришь, а на мертвого?..
– Ко мне вообще кто-нибудь повернется?! – повысил голос диэр.
– Какой нетерпеливый! – хихикнула Шушу и развернулась всем корпусом, свернув впереди себя хвост кольцами, словно Каа в ожидании бандерлогов.
– Зачем заставлять мужчину ждать? – поддержала ее орчанка и тоже повернулась.
Я лихорадочно соображала, как спасаются от гипноза, поэтому слегка замешкалась. Да и купальный халат не слишком способствовал куртуазному знакомству. Или слишком?.. А если Эсме попадет под влияние этого суггестора? Как быть в этом случае? Отпустить девушку или спасать?.. А что она сама хочет?
Я покрутила головой в поисках аптечки по избавлению от гипноза и выбрала на роль первой помощи симпатичную старинную вазу, на вид достаточно увесистую.
– Эсме, – позвала я подругу, – скажи, а если он тебя…
– По голове не бить! – сразу перебила орчанка. Сообразительная! Пошевелив извилинами, Эсме тут же утешила уважаемое сообщество, закрывая вопрос с внушением диэров: – И судя по всему, на меня его чары не действуют.
– Какая досада! – возмутился брюнет.
– Какое счастье! – выдохнула я.
– Что делать будем? – спросила Шушу, переплетая руки под грудью и покачиваясь на хвосте, словно маятник.
– Перестань крутиться перед самым носом, кобра недоделанная! – вышла из себя я.
– Уже голова от тебя кружится, – буркнула Эсме.
– Может, пойдем отсюда? – влезла Миримэ, не открывая глаз и шаря руками по резной стенке.
– Тьфу на вас! – вызверился диэр, обманутый в лучших начинаниях. Мужчина притопнул ногой, взмахнул рукой и… исчез в поземке серебряных искорок.
– О-па! – выпалила я, первый раз наблюдая, как уходят по-английски в этом дурдо… мире.
– Я так не играю! – надулась Эсме.
– Он просто правильно оценил свои силы… – хмыкнула Шушу. Но изображать маятник перестала.
– А может, мы уже куда-то пойдем?! – продолжила шариться по стене Миримэ.
– Глаза открой!!! – рявкнули мы все втроем одновременно.
– Простите, – порозовела эльфийка. – Но я не уверена, что на меня не подействуют его чары.
– Так он что… пока тебя лап… э-э-э… похищал, их не применял? – удивилась Эсме.
– Нет, – смутилась Миримэ. – Сказал, у него и так все получится. И вообще – это какой-то неправильный диэр!
– Поч-ш-шему неправильный? – изумилась Шушу, разглядывая повреждения хвостовых чешуек. – Ничего такой… симпатич-ш-шный…
– Вот-вот, и я о том же, – кивнула Миримэ и обвела нас взглядом. – Диэр, умный, симпатичный, с гипнозом… Так зачем ему применять ко мне такие меры?.. В смысле связывать, пугать… Глазками посмотрел – я и сама бы побежала.
– А если он знает о том, что на некоторых их гипноз не действует? – предположила орчанка.
– Ага-ага, – скептически отозвалась я. – И мы все дружно собрались тут в одном месте…
– Да-а-а, – протянули девушки. – И впрямь очень странно…
– А что тут происходит? – Из-за поворота рысью выскочил табун гаремных «фей», замотанных по самые насурьмленные брови в яркие шелка.
– Уже ничего, – сообщила им Шушу, увлеченно разглядывая новоявленных спасительниц.
– Тогда почему вы шумите и смущаете наш покой? – вылезла вперед местная активистка.
– Извините, – буркнула Эсме.
– Нет, так не пойдет! – уперла руки в боки гаремная пионерка, видимо председатель пионерской дружины. – Объясните нам…
– Отвали! – вдруг открыла рот утонченная эльфийка.
– Закрой хавальник и сбрызни в бассейн! – поддержала ее Эсме.
– А?.. – То, что было видно из-за вуалей, стало очень удивленным. Кстати, не факт, что у меня сохранилось невозмутимое выражение лица. Согласитесь, весьма необычно услышать от дочки эльфийского церемониймейстера подобное выражение, да еще в таком тоне.
– Два! – фыркнула Миримэ. – А ну дай дорогу, гаремный сброд!
– На себя посмотри, отверженная! – завелись противницы. – Или вот на эту, – в меня ткнули пальчиком (у меня в руках начался зуд, и душу охватило пылкое желание эту указку на фиг сломать. Кажется, это уже было! Как легко слетает с нас флер цивилизации, когда наружу вылезают потребности!), – в купальном халате и вне своих покоев!
– Вам завидно? – округлила я глаза в притворном недоумении. – Или вам купальных халатов не перепало?
– Пойдемте, девочки! – Вождь гаремного стада решила, что отвечать ниже ее достоинства четвертого размера, и, согнав в кучу своих овечек, гордо удалилась откуда пришла.
– Один – ноль! – заявила Эсме, двигаясь в сторону моей комнаты.
Мы дошли до апартаментов и снова развалились на обширной кровати, на этот раз вчетвером. Эсме подтащила фрукты.
– Как вы думаете, – мне все же не давал покоя один вопрос, – почему мы все собрались в этом месте?
– Судьба? – поделилась догадкой Шушу.
– Возможно… – согласилась я. – Но слишком простое объяснение.
– Случай? – высказала предположение орчанка.
– Тоже вероятно, – не отрицала я. – Но опять-таки – слишком просто…
– Почему ты ищешь сложное в простом? – лениво поинтересовалась эльфийка. – Скорей всего, здесь сработал один из всемирных законов: «Подобное притягивается к подобному!» Мы все… э-э-э… как бы сказать… – Она на секунду запнулась. – Выпадаем из образа милых, послушных девушек…
– А ты почему выпадаешь? – полюбопытствовала Шушу. – Ты же вроде правильная зануд… э-эльфийка!
– Мне все равно, как я выгляжу, – скорбно созналась Миримэ и покраснела, словно маков цвет.
– Эльфийке все равно, как она выглядит?! С ума сойти! – вытаращились на нее змеелюдка и орчанка. – Такого не может быть! Вы же все модницы!
– Может! Видите – я без зеленого маникюра! И педикюра сиреневого у меня нет, и грудь не наращивали магически, и губы остались обычные, от рождения… – вздохнула Миримэ и нервно заломила пальцы. – А еще… – Покаялась: – Не хочу замуж выходить… Не тянет меня… – Протянула капризно: – Мужчины та-акие скучные…
Змеелюдка с оркой тихонечко захихикали. Я тоскливо вздохнула. Бедная эльфа! Если судить по моей троице Лелик-Болик-Маголик – в эльфийском замужестве можно повеситься с тоски.
– Меня поэтому сюда и сплавили, – продолжала «колоться» эльфа. – Чтобы я прочувствовала конкуренцию и поневоле занялась своей внешностью.
– Прочувствовала?.. – широко раскрыла глаза Шушу и потянулась за остатками моих фруктов. Эсме выдрала у нее половину инжира и разделила между всеми.
– Угу, – ответила эльфийка, демонстративно оглядывая свою порванную рубашку и потирая запястья. – До такой степени, что, если бы не врожденная чистоплотность, то не мылась бы вообще! Из принципа! Чтобы запахом немытого тела всяких придурков отпугивать.
– И не говори… – вздохнула я, раздумывая, как мне попросить о помощи, не выкладывая свою историю целиком.
– Точно. – Миримэ перевернулась на живот и подперла щеку ладонью. – Хотя здесь еще ничего, а вот в другом гареме… Там вообще, говорят, такое в порядке вещей!
«Интересно, не тот ли это гарем, из которого меня так вовремя спас Мыр?» – подумалось мне.
– Какой ужас! – всплеснула я руками. – Кошмар! И что, вот всех так?
– Не-э. – Миримэ в расстроенных чувствах взлохматила кончик пепельной косички. У нее была типично эльфийская прическа в нашем традиционном понимании – две тонкие косицы на висках, сплетенные на темени в одну. Правда, распущенные кудрявые волосы вздыбились и торчали из-под косичек, словно «взрыв на макаронной фабрике» славных восьмидесятых. Теперь нервничающая эльфийка планомерно доводила и косички до такого же состояния. – Говорят, тот жуткий диэр так только эльфиек любит…
– А что, орчанок он любит как-то по-другому? – заинтересовалась невзначай Эсме, изредка посматривая на сбитые костяшки на кулаках.
– Не знаю, – пожала хрупкими плечиками Миримэ. – У меня, кроме тебя, знакомых орчанок нет.
– Ой, девчонки… – ловко приступила я к задуманному. – Вы меня та-ак напугали! Сюда тоже одна моя знакомая эльфийка попала – романтики ей захотелось.
Эсме и Шушу понимающе переглянулись, Миримэ скромно потупилась, продолжая теребить несчастную тоненькую косицу.
Я продолжала:
– Девочки, пожалуйста, помогите мне разыскать подругу, а то я сильно переживать начинаю, как бы ее не обидели здесь!
– Как зовут? – деловито спросила Миримэ, уничтожая жалкие остатки фруктовых залежей в виде бананов и винограда.
– Сириэль! – отрапортовала я.
Эльфийка немного подумала, повспоминала и покачала взъерошенной прической:
– Не знаю такую.
Я расстроилась. Мне, безусловно, безумно хотелось, чтобы искомая эльфийская дева нашлась с ходу и мне не пришлось бы участвовать в завтрашнем шоу. Но моя планида скривилась и выдала отрицательный результат: Эсме и Шушу прибыли вместе со мной и понятия не имели об остальных обитательницах гарема.
– А теоретически – где она может быть? – попытала я счастья наугад.
– Везде! – заверила меня эльфийка, приближая «взрыв на макаронной фабрике» к «ядерному испытанию на военном полигоне».
– Мне бы ее найти поскорее, – вздохнула я, косясь на крашеные ногти и мрачно размышляя, куда я сунула пилочку и смывку для лака. – Это меня та-ак успокоит…
– Чего проще, – махнула кончиком хвоста змеелюдка. – Завтра на церемонии лицезрения внешнего облика и позыришь на всех кандидаток. Там и подружку найдешь. Встретитесь, обниметесь, утешите друг друга… – Шушу смахнула набежавшую слезу.
Я бы эту Сириэль так обняла и утешила! Изо всех сил! До синих губ и хрипа в груди! И в таком виде бы братьям с женихом передала, чтобы они ее тоже немножко пообнимали и утешили. Самую малость!
– Наверное, так и сделаю, – вздохнула я в надежде, что опознаю искомый объект с первого раза. Пристающая ко всем с вопросом «Это не вы моя лучшая подруга, Сириэль?» девушка будет выглядеть крайне подозрительно.
– У кого какие планы на завтра? – поинтересовалась Шушу, рыская по комнате в поисках съестного. То, как она металась на своем хвосте туда-сюда на каждый шорох, заставляло все волоски на моем теле вставать дыбом. Смотрится жутковато. Хорошо, что она не человекоядная.
– Найти подругу, – отрапортовала я, отслеживая взглядом ее перемещения.
– Посмотреть на диэров, – призналась Эсме, довольно похлопывая себя по животу.
– Пройти церемонию, чтоб родные отстали, – скривилась Миримэ, переплетая косицу вслепую заново.
– Следовательно, – змеелюдка плотоядно принюхивалась к растениям на столе, – никто из вас не стремится в фаворитки?
– И как ты догадалась? – язвительно фыркнула орчанка.
– Сама такая, – широко осклабилась Шушу, вытаскивая один из цветочков и начиная его активно лопать.
– Шушу, может, мы попросим ужин? – попыталась я спасти местную флору.
– Думаешь, дадут? – У змеелюдки загорелись глаза.
– Думаю – да, – пожала я плечами. – Они же не хотят завтра получить кучу девушек-претенденток в голодном обмороке?
Я сползла с кровати и подергала за шнурок около двери. Раздался мелодичный звон. Не прошло и пяти минут, как в дверь заколотили. Не подозревая дурного, я открыла и… чуть не рухнула.
Э? На пороге стояла Кувырла, покачиваясь на каблуках и обмахиваясь «аксесюром». Ноги-ласты бабуля втиснула в аналог моих ботфортов, единственно без переда. То есть обувь у нее была половинчатая и состояла только из задника с каблуком и голенища. Сама бабушка облачилась в гаремные многослойные шаровары с разрезами и бюстье, густо усыпанное бисером и жемчугом. Разноцветную копну волос на голове венчала расшитая тюбетейка с вуалькой.
– И вы тут? – У меня открылся рот от удивления.
– Кувырла! – бросилась навстречу бабуле Шушу.
– Без фамильярностев! – Знойная бабушка выставила впереди себя гламурный топор в розовых ленточках. – А че, низзя? – Это уже мне, входя в комнату.
– Да-а… нет… – попыталась я оправдаться.
– Так да или нет? – усмехнулась Кувырла. – Ваша бяда, девки, в том, что вы никак определиться не могете!
– В смысле? – К нам присоединилась Эсме.
– А без смысла! – покачала вуалькой Кувырла. – Все, девки, просто! Углядела мужука полутче – и цап его себе! Потома вместе будете смысл искать.
– Съедобного? – облизнулась Шушу.
– Кому че! – нахмурилась бабуля и, наставительно нацелив палец вверх, заявила: – Вы бы не о хлебе насущном думали, а о завтрашнем испытании!
– Одно другому не помеха! – заверила ее Шушу.
Остальные барышни морально поддержали правильную идею, дружно покивав головами и уставившись на Кувырлу с голодным блеском в глазах.
– Значицца, сэкономить не удастся! – посокрушалась бабуля и, подвинув тюбетейку на левый глаз, заорала в дверь: – Быстро обед на четверых! Лодыри!
– А что, кто-то отказался? – полюбопытствовала Миримэ, пока закутанные до бровей евнухи расставляли на столе блюда с дымящимися яствами.
– Да, почитай, почти што все! – гордо ответила Кувырла. Поймав одного из прислужников, бабушка подперла ему подбородок обухом топора и ласково попросила: – И мне тож притарань еды по высшему разряду! Можно прямо в кадушке.
Евнух испуганно кивнул и испарился.
– Вы с нами трапезничать будете? – проявила я вежливость, хотя и так было понятно.
– Не-а, – заявила Кувырла. – Мне вас жалко, еще отощаете. Я на балконе закушу маненько, а потом научу вас, девки, уму-разуму.
– Думаете, стоит? – прочавкала Шушу, отбирая у орчанки блюдо с маринованной полусырой бараниной.
– Поглядим, – оптимистично ответила бабуля, возвращая головной убор на макушку и проверяя ровность посадки по носу. Нос был выдающимся, тюбетейка маленькой, и согласовываться они не хотели. Бабуля, поняв бесполезность усилий, смачно плюнула в вазон с цветами и гордо прошествовала на балкон, куда трое евнухов вкатили средних размеров кадушку, а один протащил туда же скатерть.
Странно питаются бабули с «аксесюрами». Что у нее там?
Мы переглянулись с девочками и по-пластунски поползли к балкону. Я понимала, что, возможно, испорчу себе аппетит, но утешала себя сохраненной фигурой и тонкой талией во имя утоления любопытства.
Кувырла закусывала по высшему разряду… свежими раками. Ракам это варварское уничтожение не нравилось, и они яростно растопыривали клешни. На что Кувырла реагировала с выдумкой и непонятно как завязывала рачьи кусачки замысловатыми узлами, после чего удовлетворенно крякала и целиком заглатывала членистоногое. Завораживающее зрелище! Тут же к ней угодливо подскакивал один из евнухов и деликатно отирал куском скатерти лягушачий рот. И все начиналось сначала.
– Смачно! – громко прошептала Шушу, сглатывая слюну.
– Тебе бы только пожрать! – шумнула на нее Эсме, но при этом сама от раков глаза отвела с трудом.
– А что такое? – обиделась змеелюдка и скользнула к столу. – Я организм молодой, растущий…
– В длину? – съехидничала странная эльфийка, подцепляя двумя палочками какой-то непонятный деликатес неизвестного происхождения. Выглядело на принесенном ей лаковом подносе все на редкость эстетично и даже аппетитно, но лично я травку, цветочки и мотылечки из тончайших прозрачных ломтиков неизвестно чего есть поостереглась. Как говорится, во избежание… Мало ли… может быть, это белая редька с лепестками морковки, а может – неправильно потрошеная рыба фугу! Да и сама «травка» на блюде, подстеленная вместо листьев салата… зеленая и зубчатая, вызывала больше вопросов, чем ответов.
– А что, разве еще как-то можно расти? – искренне изумилась Шушу, одним рывком отламывая ногу у зажаренного целиком барашка. Я глазам своим не поверила: пара движений ножом и глотательных звуков – и нога осиротела, оставшись голой костью.
– Му-гу… – несогласно промычала Эсме, набивая себе рот лепешкой, куда она в середину натолкала строганого мяса с овощами и острым соусом. Соус там был такой ядерный… я капнула его на палец, лизнула и отошла от греха подальше, потому что на глаза сразу навернулись слезы, а Эсме как ни чем не бывало молотила местное варево за обе щеки и знай подливала на блюдце.
– Еще можно в ширину, – наставительно ответила я Шушу, проморгавшись и аккуратно накладывая себе риса с овощами.
– Это моя мечта! – мечтательно закатила глаза Шушу, не забывая пополнять свою тарелку кусками мяса и поливая их соусом. – Толстые – самые красивые, но не в змею корм!
– Мечта… розовая или голубая? – заинтересовалась Эсме.
– А между ними есть разница? – Я прекратила терзать жаренные на гриле овощи.
– Конечно, – обрадовала нас орчанка. – Розовая – это когда может исполниться, а голубая – несбыточная. У мужчин, кстати, наоборот.
– Ага. – Я ничего не поняла, но аналогии проводить побоялась.
– Это сиреневая мечта, – заявила, чуть подумав, змеелюдка, стрескав практически все со своего края стола и протягивая загребущие ручки к моему краю. – Потому как может и сбыться, и не сбыться.
– Ор-ригинально, – пробормотала я, отнимая у нее блюдо с салатом.
– Все бы вам, девки, воздух сотрясать! – К нам вернулась сытая и довольная Кувырла. Цыкнув на вертящихся вокруг нее евнухов, она развалилась в кресле, попытавшись положить лапку на лапку. Окончательно в них (лапках) запутавшись, подтянула к себе давешний вазон и снова отметилась там своим ДНК.
– Приятного аппетита! – сделала ей внушение эльфийка, все еще кромсая на мелкие кусочки что-то опасно-неопознанное.
– Ась? – Бабуля жалостливо прислонила топор к щеке и заявила нам: – Пропадете вы, девки, без мяне! Никогды вам призового места не занять.
– Да нам и не надо, – улыбнулась я, все еще перетягивая с Шушу последнее блюдо с едой и сигнализируя ей глазами на практически полный лаковый поднос и чашу Миримэ. Змеелюдка подползла к еде ближе, заглянула, втянула воздух и… с ужасом отшатнулась, отрицательно мотая головой.
Похоже, там было что-то, приготовленное из змей. А может, и чего похлеще (на этой мысли моя кулинарная фантазия скончалась в муках).
– Миримэ, что ты ешь? – проявила я любознательность.
– Это скорпена с сырой кассавой[4 - Скорпена – смертельно ядовитая рыба, из которой тем не менее готовят блюда для гурманов. На стол вместе с едой ставят антидот. Кассава, также известная как маниок и юкка, – растение, которое во многих странах Африки и Южной Америки обычно используют для приготовления традиционных блюд и муки. В сыром или неочищенном виде корнеплоды этого кустарника чрезвычайно ядовиты, т. к. содержат цианид.], – улыбнулась эльфийка.
Я немедленно подавилась. Может, я плохо разбираюсь в деликатесах, но такое убийственное сочетание, по-моему, нужно выдавать самоубийцам. Два смертельно опасных продукта в одном флаконе.
– Тебе жить надоело? – откашлялась я.
– Не-эт, – ответила Миримэ. – В этом деле главное – красиво нарезать. – Она полюбовалась на творение рук своих. – И выбросить… – Тарелка эффектно отправилась на другой край стола. – А теперь можно и спокойно покушать. – Эльфийка выудила со второго яруса переносного столика громадное блюдо, где заманчиво испускали восхитительные ароматы заныканные куриные ножки в сливочном соусе с грибами, и радостно вгрызлась в одну, загораживая остальные от змеелюдки.
– А ну цыц! – бабахнула по столу кулаком Кувырла. – Вы мне не чужие! Слушать меня!
– Да нам ваш князь и даром не нужен! – фыркнула орчанка.
– А за золото?.. – коварно спросила бабуля, накручивая фиолетовый локон на палец. – По весу? Да потом еще и приданое по окончании контракта…
Нет, эта бабка почище змия-искусителя! Шушу до нее расти и расти! У девушек от ее речей сразу загорелись глаза.
– Всем, оно канешно, не выиграть, но одну пропихнуть могем, – с намеком сообщила нам Баба-ляга. – А она подмогнет остальным…
– Будем друг на друга рассчитывать? – азартно предложила Шушу.
– Зачем? – изумилась Кувырла. – Сразу выберем Лелю и сделаем на нее ставку. Поелику ходют слухи, – бабуля подняла указательный корявый палец и многозначительно ткнула в потолок, – тама она шибко кой-кого заинтересовала…
– Почему? – изумилась я, немного прибалдев от неожиданного предложения.
– Кто ж их, мужуков, знаит, – пожала костлявыми плечиками бабушка. – Но есть мнение…
– И мы будем это мнение каждый раз учитывать? – скривилась я, в глубине души не желая становиться фавориткой.
– Будем! – твердо сказала Кувырла. – Мне тут донесли – ты подругу ищешь?
– Кто донес? – широко раскрыла я глаза. Один из евнухов сделал безучастный вид и сильно заинтересовался видом из окна. – П-понятно…
– Так вот, – продолжила бабуля. – Ты ее могешь встренуть тока на последнем туре!
– Засада! – пробормотала я в раздражении. – Может быть, попробуем Шушу?
– Угу, – кивнула змеелюдка. – Только если князь имеет хотя бы один глаз, то сразу увидит, что мне обязанности фаворитки выполнять нечем. А яйцекладкой он вряд ли заинтересуется. Ты мне лучше пару сотен золотых подкинешь, тепленькое местечко и поединок с нормальным диэром организуешь.
– Тогда Эсме? – повернулась я к орчанке.
– Я вообще не котируюсь, к тому же – не думаю, чтобы князю понравились суровые брачные игры орков… на выживание… – Орчанка обвела нас лукавым взглядом. – Я вам потом подробности расскажу… – Подмигнула. – И мне бы немного послабления моему племени и охранную грамоту…
– Понятно, – вздохнула я. – Миримэ?
– Беру самоотвод! – следом пискнула эльфийка. – У меня теперь на диэров жестокая аллергия! Но!.. – Она задумалась. Потом выпалила: – Если князь и моему папе письмо напишет, какая я была тут ухоженная, дорогая и гламурная, то мне даже золота не нужно!
– Остаешься только ты! – подвела черту Эсме. И все посмотрели на меня с надеждой.
– Не хочу! – попыталась возразить я, отказываясь от подобной чести. – Не буду! – Взревела: – НЕ НАДО!!!
– Надо, Леля, надо! – хихикнула Кувырла. – Значитцца так, все слухать сюда и следовать моему плану!
Заговорщицы сблизили головы, и началось совещание, закончившееся глубоко за полночь. Удовлетворенные подруги поздравили меня с избранием и составленным планом, после чего отправились спать.
Я из чистого интереса смоталась к ним в номера – во-первых, чтобы поглядеть, куда их поселили, во-вторых, было любопытно – есть ли различия в отношении кандидаток. Ну так вот, отличий не было! Девушек поселили в комнатах, похожих на мою как близнецы. Только у них было даже чуточку посвободнее, потому что у них не было роялей или даже самого завалящего фортепиано или клавесина. Этой чести удостоили только меня.
С гудящими от усталости ногами и опухшей от мыслей головой я приняла душ, почистила зубы, в полусне распутала гриву и шмыгнула под одеяло. Тупая тяжесть в затылке и лиловая дымка в глазах заставляли лечь спать, как бы мне ни хотелось побродить по гарему в поисках цели.
Ночью мне приснился сон. Я в алом платье, дорогих туфлях на высоких каблуках сидела в роскошном ресторане. Это было нечто усредненное ряда знакомых мне заведений такого рода, но не суть важно. Главное, напротив меня находился самый красивый мужчина из всех, которых я видела. Он был так красив, так… от яркости его внешности резало глаза. Буквально!
Статный, с длинными стройными ногами, с львиной гривой и властными уверенным движениями – он безоговорочно царил в этом зале, и ни один мужчина не смел бросить ему вызов.
Очарованные его обаянием, все окрестные женщины таращились на нас, будто мы в пустыне, а я сижу под единственным кондиционером в округе. Мой яркий мужчина протянул мне руку и пригласил на танец. Я, словно зачарованная голубка, прыгнула в его объятия.
Неожиданно танец прервался не начавшись, и мы очутились на округлой кровати с бордовым покрывалом. Сверху и по бокам на нас бесстыдно пялились бесчисленные потолочные и настенные зеркала, словно нас ненароком занесло в дорогой отель для молодоженов.
Мой мужчина наклонился и стал медленно, необыкновенно чувственно снимать с меня туфли. От неожиданности я потеряла дар речи, а потом начала плавиться от сладкого предвкушения. Вслед за туфлями последовали чулки, и у меня начали закатываться глаза. Нет, не подумайте. Он не распускал руки. Внешне все было необыкновенно целомудренно, но делалось это та-ак!.. У меня остановилось дыхание.
– Ты мне снишься… – прошептала я пересохшими губами.
– Да-а? – Он улыбался маняще и загадочно, проводя пальцами по моим обнаженным рукам. Они отозвались волнами ощущений, от которых мои волоски на теле поднялись дыбом.
Все так же медленно он провел рукой по плечам, поднимая меня, и мое платье соскользнуло вниз, открывая полупрозрачный сексуальный корсет от Chantelle кремового цвета, на который я точила зубы последний месяц работы. Во сне моя мечта осуществилась.
Мой мужчина плавно притянул меня к себе и провел губами по бретельке, отчего у меня подломились ноги.
– Это сон… – повторила я, не пытаясь отстраниться, но и чувствуя себя все более неуверенно. Слишком реальны были мои ощущения. Еще немного смущала странная дымка, которая закрывала лицо моего визави. Из-за нее я видела его как солнце сквозь алмазные струи «слепого» дождя, когда слепит глаза и точно сфокусировать взгляд не удается.
– Леля… – сказал он таким знакомым, теплым и ласковым голосом, что мне захотелось растечься на нем и таять, словно мороженое.
– Это сон… – полузакрыв глаза шептала я, когда он одной рукой прижал меня к себе, осторожно поглаживая спину вдоль позвоночника второй.
– Леля…
Я тонула в тонком, необычном запахе, прикасаясь носом к его ключице. Его грудь была твердой, под моими руками бугрились мышцы. Я запустила пальцы под рубашку. Темный шелк невесомо скользнул, мелкие пуговички только добавили азарта. Я хотела увидеть его, осязать. Во сне он будил во мне что-то первобытное… какое-то исконное женское любопытство.
Мой мужчина был совсем не против женского любопытства, мне показалось – он даже подстрекал его, лаская мою шею мягкими губами. Потом его рот переместился на ушко, прошелся невесомо по ушной раковине, ощутимо прикусывая мочку. Я чуть не взвыла от нетерпения, буквально сдирая с него осточертевшую рубашку и запуская руку под ремень брюк.
Он встал, опустив руки и позволяя мне делать с его телом то, что мне хочется. Тихонько урча, я вырвала полы рубашки из-под брюк и стянула ее с плеч. Его тело просило моих пальцев – такое твердое и гладкое, такое… волшебное… Мышцы, напрягаясь, играли под пальцами, грудь вздымалась и опускалась в такт учащенному дыханию…
Он потянулся ко мне, прикасаясь осторожным поцелуем. Сначала робко, словно пробуя поочередно верхнюю и нижнюю губу, потом мягко, но требовательно прижался ко мне жаждущим ртом, заставляя меня саму извиваться от неутолимой жажды. От огненного чувства, растекающегося лучиками от сердца, я плавилась, умирая от страсти. Он пил мой рот, смаковал его, то нежно лаская изнутри языком, то чуточку прикусывая нижнюю губу. Это было, словно… Я невольно застонала, усиливая нажим и продлевая поцелуй.
Мы стояли так долго-долго, наверное, целую вечность, не имея сил оторваться друг от друга. Наконец отодвинулись, тяжело дыша.
Я случайно бросила взгляд в зеркало: незнакомец протянул руку, чтобы снять с меня серьги, те самые памятные сережки с радужными камешками, которые мне оставил через маму Муму перед расставанием Мыр. Он старался снять их тихо, незаметно, и во всем этом было что-то… неправильное… воровское…
– Нет! Не снимай их! – Я резко отстранилась.
– Чем они тебе так дороги? – строго спросил красавец-мужчина, подбираясь, словно для прыжка.
– Их подарил мне… близкий человек… – тихо ответила я.
– Тролль?.. – Этой издевательской интонацией можно было убить все живое. Меня словно ударили.
Я еще раз попыталась взглянуть ему в глаза: даже во сне для меня самое важное в человеке – глаза. Недаром про них говорят «зеркало души».
И опять ничего толком не разглядела. Лицо закрывала непонятная полупрозрачная дымка, позволяя замечать тонкие черты лица лишь тогда, когда я смотрела вскользь, не фокусируя зрение. Я даже не смогла бы точно определить цвет его глаз или волос и уверенно сказать – он брюнет, блондин, рыжий?.. И это тоже было страшно неправильно.
У меня возникло чувство, будто меня нагло обманули. Знаете, когда берешь красивую шоколадную конфету в фирменной упаковке, разворачиваешь ее в предвкушении, а там… обсосанный кем-то леденец с осколками горелого арахиса. Я даже всхлипнула от разочарования.
– Ты что-то имеешь против троллей? – свистящим шепотом спросила, почему-то все больше сомневаясь в том, что это сон. В самом деле, зачем во сне так надежно маскироваться? И если он решил спрятаться, чтобы лечь со мной в постель, пусть не удивляется, если я сейчас выпинаю его вон, и неважно – оживший он кошмар или мечта! Если это мой сон – то что хочу, то и делаю, а если кошмар – то делаю что хочу!
– Тролли – грязные животные! – начал говорить воплощенный конец моей романтики.
– Он моется! – обиделась я за Мыра.
– И чистит зубы? – фыркнул собеседник. – Он – животное!
– Ты никогда не получал лабутеном в глаз? – невинно поинтересовалась я, крутя в руках изящную и безумно дорогую туфельку. Когда слова не работают – нужно переходить к действиям.
– Нет, – ответили мне в недоумении.
– Все когда-то бывает в первый раз, – философски сказала я, мысленно прощаясь с обувью. И не только мысленно.
– Ты ненормальная! – заявили мне с негодованием, когда роскошная черно-алая туфля со свистом пронеслась мимо чьего-то (не будем тыкать пальцами!) виска и шумно врезалась в стену.
– По каким меркам? – хладнокровно поинтересовалась я, присматриваясь ко второй туфельке, если уж первая не достигла цели.
– По всем! – Меня схватили за руки и отобрали обувь.
– Отдай, пожалуйста, орудие мирового пролетариата! – выпалила я, выкручиваясь из сильных рук.
– И давно пролетариат пользуется таким оружием под тысячу условных единиц? – съехидничал мужчина и продолжил свою подрывную деятельность, целуя мою шею за ухом. Но мое романтическое настроение улетучилось в никуда. Остались лишь обида за Мыра и легкое, с привкусом горечи сожаление о случившемся. Во рту стало кисло.
– С тех пор как научился зарабатывать! – парировала я, отталкивая партнера. – Все, баста! Если у тебя и были какие-то планы на эту ночь, то я в них не укладываюсь!
– А куда ты укладываешься? – вкрадчиво спросили меня, медленно подбираясь к застежкам корсета. – Есть особые пожелания? Могу предложить кровать… или шкуру у камина.
– Свою? – фыркнула я. Извернулась из объятий и, стянув с ложа покрывало, спрятала свою неземную бежевую красоту. Не про пса колбаса!
– Зачем так грубо, Леля? – Он по-кошачьи гибко подкрадывался ко мне, заставляя меня все плотнее прижимать к груди покрывало и раздумывать о вреде эротических снов и влиянии умных троллей на женскую чувственность. – Я же тебе всю душу открываю!
– Мне кажется, ты невзначай ошибся и не ту дверцу открыл. – Я стояла как несокрушимая скала. – Пока что вижу лишь избыток либидо!
– Тяжело с тобой, любимая, – вздохнул мужчина. И я испытала сожаление, что ничего нельзя вернуть вспять и нельзя вычеркнуть из жизни Мыра, забыть Моня и уж в любом случае не выполнять условия договора.
– Кому сейчас легко? – задала риторический вопрос, пытаясь себя ущипнуть и проснуться. Честно, я уже не надеялась на свою стойкость. Мне все ближе и ближе становилась положительность. Та, которая произошла от глагола «ложить» с корнем «лож».
Фу! И о чем я только думаю!
– Солнышко, не дури! – пробовали меня ласково уговаривать бархатным голосом.
Номер не прошел!
– Я не солнышко, я – тучка! – вредничала я, шаря глазами по помещению в поисках одежды.
– Хорошо, – согласился мужчина, внезапно останавливаясь. Сделал призывный жест кистью. – Тучка моя грозовая, прекрати капризничать и плыви ко мне.
– Нетушки! – категорично отказалась я.
– Да что с тобой?!! – взорвался мачо. – Почему?
– Потому! – Сон мне перестал нравиться, потому что скандалить я не люблю.
– Это из-за тролля?! – запоздало догадался он, не оставляя попыток изловить своевольную красавицу.
– Возможно… – задумалась я. Но живой в руки не давалась. В отличие от покрывала. Ну, мы люди не гордые, нам и простыня, если что, тоже вполне годится!
– Он же зеленый! – возмущался мой неудавшийся половой партнер. – С красными глазками!
– Это экзотично! – оборонялась я.
– Клыкастый! – пер напролом разъяренный Парис. Почему именно Парис? Уж больно смазлив и загадочен. И дело откровенно идет к войне.
– Зато открывашки не нужно! – метко парировала Елена Троянская.
– Он же страшный! – уже не на шутку бухтел знойный мачо.
– На вкус и цвет!.. – Я осаживала этого неугомонного как могла, с шумом и топотом удирая от него по номеру, как алкоголик от навязчивой «белочки». Наши возбужденные скачки отражали бесчисленные зеркала. Ну, хоть какую-то функцию во сне исполнили…
– Он – животное! – ревел красавец-мужчина.
– И пусть! Ты не лучше!
– Дура! – в сердцах крикнул мужчина и рассыпался мириадами золотых искорок.
– Нет в мире совершенства! – вздохнула я. – Если женщина имеет свое мнение – значит, сразу дура.
Сон прервался. Я открыла глаза. Все как и было: я в гареме, за окном вовсю пиликают брачующиеся сверчки, а в остальном тишина и благоденствие.
– И что это было? – зевнула я. – Чего только не примерещится.
– Я НЕ НАДЕНУ ЭТО БЕЗОБРАЗИЕ!!! – раздался вопль из коридора. Моя входная дверь стукнула, и в спальню ворвалась Миримэ, потрясая шифоновой тряпкой. – Ты видела?!! – бесновалась эльфийка.
– Еще нет, – дипломатично ответила я, выпутываясь из одеяла и наблюдая – не пойдет ли у нее изо рта пена, чтобы во время определить бешенство.
– Сейчас я тебе покажу! – обрадовала меня девушка и начала расправлять розово-серебристую ткань на кровати.
– Какой извращенец это придумал! – В дверях возник вихрь из черных косичек, и ко мне на кровать плюхнулась Эсме, сжимая в руках голубую тряпку с серебром.
– Девочки… – начала я, лихорадочно соображая, что мы вчера ели и может ли это быть заразным.
– Какая прэ-э-э-эсть! – тут же вползла и Шушу, размахивая чем-то зелено-золотым.
– Мне кто-то что-то объяснит? – вопросила я у троицы.
– Я! – На пороге нарисовалась Кувырла, рассерженно сдвигая тюбетейку на левый глаз. – Им нечего надеть на смотрины!
– И какие проблемы? – зевнула я. – Тут вещей целый гардероб…
– Ниче ты не пендришь в колбасных обрезках! – авторитетно заявила Кувырла и повергла меня в шок.
– Не… пендрю, – согласилась я. – А должна?
– Так! – обвела нас строгим взглядом Баба-ляга. – Все завтракать! Там и перетрем!
– Вам не идет воровской жаргон, – осторожно попыталась вернуть бабулю к литературной части великого и могучего.
– В натуре? – заинтересовалась бабушка, поправляя на шее пудовый кулон на массивной цепи.
– Зуб даю, – кивнула я и утомленно поползла в ванную комнату.
Когда я вернулась в надлежащем виде, то есть причесанная, подкрашенная и прилично одетая в футболку и джинсы, девочки прошлись по моему наряду взглядами и единодушно вынесли вердикт:
– Выглядишь изумительно, но на представление светлейшему князю в штанах для верховой езды не пойдешь!
– Это стильная вещь, – попыталась отбрыкаться я.
– Это ты лошади рассказывай, – хмыкнула Эсме, намазывая себе громадный ломоть хлеба золотистым душистым медом и ловя языком стекающие янтарные капельки.
– Если нас познакомят – расскажу! – буркнула я, присоединяясь к трапезе, и подвинула к себе тарелку с омлетом. – Так в чем дело?
– А дело в том, дева, – хмыкнула главенствующая во главе стола Кувырла, – что каждая должна явиться на смотрины в том, что было заявлено при поступлении!
– В смысле? – заковырялась я в тарелке, выбирая лакомые кусочки.
– В смысле – у тебя это набор номер восемь для гарема высшей категории! – ласково объяснила мне бабушка.
Омлет резко встал в горле, забыв направление. Потом испуганно заметался туда-сюда. Я мужественно продавила его вниз, откашлялась и со слезами на глазах прохрипела:
– Никогда!!! Только через мой труп!
– Князь не любит мертвых! – рассерженно стукнула кулаком по столу Кувырла. – Они не шевелятся!
– Я и живая не буду! – упрямо сказала я, пытаясь представить себя в этом наряде на презентации.
– Знаю я, чегось тебе подсунули, – недовольно хмыкнула (так и подмывает в мыслях заменить на «квакнула») Кувырла, пока остальные молча следили за нашей пикировкой, – тока думала, што эти прикроют… А тапереча и их тряпки в негодность пришли. Так, девки?
– У меня весь подол на ленточки порезали, – кивнула эльфийка. – Все ноги наружу.
– И у меня, – поддержала ее орчанка.
– А мне вырез сделали поглубже, – Шушу аппетит не потеряла и закидывала в свой молодой растущий организм все, что стояло на столе, – до самого подола.
– Что делать будем? – вопросила бабуля, подпирая отвисшую морщинистую щеку рукой и становясь похожей на мутировавшего шарпея.
Я прокрутила в голове несколько вариантов дальнейших событий и поняла: либо пан, либо пропал.
– Шоу, – заявила я, расставаясь с омлетом и наливая себе чай. – Будем делать шоу!
– Эт как? – заинтересовалась бабуля. Остальные тоже смотрели в удивлении.
– Сейчас все расскажу, – вздохнула, придвигая себе блюдо с клубникой.
Спустя несколько часов и ценой титанических усилий я была готова к показу местной гаремной моды и обзавелась изумительным эскортом.
Пожелав друг другу удачи и сосредоточившись, мы вышли за дверь и направились в центральную залу дворца, где должно было состояться явление меня князю. Очень надеюсь на крепость его нервов…
Часть вторая
Гаремная рулетка: испытай женщину и останься в живых!
Кувырла поводила нас каким-то путаными переходами, один отрезок мы даже проследовали подземным ходом, и в конце концов всей компанией отаборились в небольшом предбаннике с высокой дверью.
С другими претендентками на входе мы не пересеклись. Как мне шепотом объяснили девчонки, запускать всех выступающих через одну дверь очередью здесь непринято. Считается признаком бедности и безвкусия. Дескать, в богатом доме в зале для выступлений должно быть не меньше двадцати дверей.
«Господи! Тогда зал для выступлений должен быть размером с футбольное поле!» – с ужасом представила себе я. И почти не ошиблась.
Где-то через полчасика нас позвали, и мы по одной торжественно вступили в диэрскую обитель порока.
Я изо всех сил пыталась разглядеть ихнего князя. Очень уж заинтриговали. Но оказалось – ничего особенного. Сидит себе такой истукан в накидке и золотой маске. Хотелось сказать – ни кожи ни рожи! И вот почему: наружу даже клочка кожи не пробивается. Умотался, замуровался и молчит, как партизан на допросе. К нему знай придворные да слуги подбегают, он на них посмотрел, рукой махнул – они погнали монаршую волю исполнять. Одним словом, фараон в отставке, который мумия!
Теперь вернусь в начало. Вошли мы туда вчетвером. И остановились перед малиновым пологом, отделяющим входную дверь от общего зала.
Первой за него скользнула Шушу:
– Ну, девчонки, пожелайте мне удачи! Счас я им сбацаю «Танец маленьких змей»!
Мы остались подглядывать в щелку.
Итак, зал для представлений был таким огромным, что представился мне гладиаторской ареной. И совсем не случайно. Его выстроили амфитеатром. Ага. Ну вроде: «Ave, Caesar, morituri te salutant!»[5 - Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя! (лат.)]
Цезарь, то бишь князь, сидящий в первом ряду круглой арены, немедленно получил заряд бодрости от Шушу.
Для этого мира змеелюдка выглядела более чем необычно… Ее зеленое с золотом платье с вырезом до подола так смущало даже евнухов, что я полезла в гардеробную подбирать – чем ей прикрыть то, что выставлять было неприлично, но очень сексапильно (девчонки заявили, что «пильно» они только с будущими мужьями и никак иначе!). Шушу перемерила все кофточки и шали и вцепилась загребущими руками в кожаную косуху. Представляете себе видок?
Мало того, меня еще и ограбили на фуражку, торжественно водруженную на множество косичек, заплетенных в африканском стиле.
– Лепота! – сделала вывод Кувырла и пошла потрошить стражников на предмет ремней. Из которых орчанка, немного подумав, сделала портупею. Правда, кинжалы у нас отняли, потому как с ними к князю не пропустят… Хотя, когда стража увидела выползшую из гардеробной Шушу, то попыталась отдать оружие обратно – и свое, и чужое! Но мы, как честные девушки, железный лом не взяли и выпроводили ошарашенных мужиков наружу.
Шушу проявила невиданную сердобольность и пошла их провожать. Отсутствовала она около часа, но вернулась жутко довольная и тихо хихикала, изредка поглаживая ножны.
– Что у тебя там? – не выдержала Эсме, сооружая эльфийке из волос два хвостика с пышными бантами.
– Сюрприз! – расплылась в широкой улыбке Шушу и вымелась помогать Кувырле.
В общем, Шушу вломилась на арену змеиным солдатским шагом, изящно вильнув хвостом, подкатила к диэру…
Охрана настолько опупела, что проморгала почти весь ее «заплыв», и очухалась лишь тогда, когда наша змеелюдка приблизилась к возвышению с троном вплотную. Впрочем, диэр сделал им знак, и они не стали ее задерживать.
С песней, полной неизвестно откуда взявшихся шипящих: «Мы пришли к вам с девой и чаркой браги пенной! Выпей поскорее водки, драгоценный!» – Шушу всучила диэру стопарик водки с подноса (стопарик был размером с поллитровку). Бедному диэру ничего не оставалось, как делать вид, будто он отпивает.
Задорная змея на этом от него не отстала и звонко осведомилась:
– Стесняюсь спросить – вы будете занюхивать или закусывать?
Мне показалось, что глаза золотой маски стали квадратными.
Ошарашенный князь не нашел ничего лучше, как кивнуть – дескать, будет закусывать.
Шоу продолжалось. Непосредственная Шушу продемонстрировала содержимое первых ножен.
– Предпочитаете вегетарианское меню… – Жестом фокусника достала из ножен огурец. – Или питательное? – Из второй кобуры она выудила белую мышь.
– И-и-и! – завизжали многие из присутствующих дам. Это те, у кого еще остались нервы.
Плюх-плюх! Шлеп-шлеп! – отреагировали остальные.
– Фулюганка! – Откуда сбоку появилась команда гестапо во главе со штандартенфюрером. – Отдай последнее орудие производства!
Замотанные в черное тетки с криками и гиканьем носились по всей арене за змеелюдкой, издевательски орущей во все горло:
– Ни за что! Это мой сувенир на память!
Дышать было трудно… от смеха. Если смех продлевает жизнь, то я не умру никогда!
Наконец очухалась стража и выставила заслон между Шушу и тетеньками. Самый главный стражник (судя по его большому и красивому головному убору из блестящего металла, постоянно сползающему на лоб) встал впереди.
Змеелюдка один раз пожалела дяденьку и ловко поправила ему шапочку кончиком хвоста. Стражник попытался изобразить кролика перед удавом, но, глянув на злобных теток, передумал. Вместо этого бочком подобрался к Шушу и, мило улыбаясь сведенными челюстями, мягко и непреклонно отобрал несчастного замурзанного мыша и вернул его владельцам из гестапо. Тетки в черном приняли грызуна как родного и каждая по очереди поцеловала стражника в лоб. Дяденька чуть не умер то ли от ужаса, то ли от счастья и уполз с арены, бережно поддерживаемый Шушу.
– Продолжать будете? – безнадежно спросил распорядитель, уже отчетливо понимая, что все это добром не закончится.
– А как же! – гордо возвестила змеелюдка уже практически у выхода. – Девочки, пошли!
И девочки пошли… с пипикастрами (слово ужасно неприличное, но, кажется, обозначает всего лишь пучок лент у группы спортивной поддержки).
Со слаженным криком:
– Даешь молодежь! – на арену выпали орчанка с эльфийкой. Девчата представляли собой изумительную пару. Шифоновые гаремные платья закачивались на уровне бедер, дальше шла бахрома из ленточек, сквозь которую мелькали стройные ножки в синих лосинах у Эсме и розовых – у Миримэ.
Охрана сначала впала в ступор, следом – попыталась пасть на колени, а кое-кто – и ниц.
Знаем мы эти приемчики! Не на тех напали!
Девушки, потрясая пучками лент, исполнили зажигательный эльфийско-оркский танец и ввергли всю мужскую половину зрителей в экстаз, а женскую в зависть. Многие дамы драли свои носовые платки и вуали на маленькие клочки. Потом выкидывали кусочки ткани. Так что танец моей группы поддержки сопровождался конфетти из дорогих материалов.
Девчонки мастерски изобразили помесь вальса и кобылиных плясок с элементами канкана, показав всему миру, где раки зимуют. Раки, впрочем, были готовы провести там же круглый год!
Разноцветные ленты так и мелькали в тонких ручках, изредка попадая страже по лицу. Стража мужественно держалась и чихала через раз, поэтому носы у бравых вояк покраснели, и они своим красно-белым облачением напоминали Дедов Морозов.
С лентами отдельная история. Я на них упорно настаивала, и бедной старушке-квакушке пришлось бегать в швейные мастерские: заниматься с мастерицами бартером. Они нам – ленты, мы им – конфеты с коньяком из моего бара и шампанское. Теперь, скорей всего, обновок до-олго не будет…
Действо на арене набирало обороны. Танцующей походкой Миримэ порадовала публику номером с чирлидерскими лентами, а Эсме усилила впечатление, устроив игрища на манер чего-то среднего между художественной гимнастикой и танца с кинжалами, потому что мы привязали ее две ленты к удлиненным палочкам и сами полоски шелка лишь присобрали, а не сшили… В общем, картина получилась разнородная, но по-своему захватывающая.
Князь уже никак не реагировал, пристроившись на троне и подперев золотую маску рукой. Слова у диэра, видимо, закончились, потому что рядом стоящий глашатай молчал в носовой платок, изредка вытирая слюни, когда подруги излишне высоко вскидывали ноги.
Когда моя группа поддержки совершила круг почета, уважаемая публика получила возможность лицезреть Кувырлу…
И начало ее выступления можно смело предварять словом «абзац». Бабуся-лягуся в ластах на каблуках, в шароварах и наморднике была бы просто экзотична, но если добавить туда еще и «аксесюр», висящий на шее, потому что руки у нее были заняты плакатом «ЛЕЛЯ ФОРЕВОР!», то… Размахивая плакатом, бабушка трижды обнесла его вокруг арены и, как последний штрих, вручила князю, квакнув:
– НАШИ ДЕВКИ – ЛУЧШИЕ!!! – И повязала ему на шею пионерский галстук.
Ступор плавно двигался в кому. Все уже были подготовлены к моему выступлению, и я, не желая разочаровывать публику, ступила на сцену!
– Прекрасно Леля Блин! – объявил меня распорядитель и был расчленен моим горящим взглядом. Потом, успокоившись и улыбнувшись, я выплыла из-за занавеса.
Аудитория просто умерла от восторга. И я в который раз убедилась, что красота – страшная сила! В струящемся красно-алом с малиновыми всполохами платье, которое крепилось на правом одном плече подобно сари, и открытым левым плечом, с длинной юбкой годе, клинья которой размывали цвет от алого вверху до бело-розового у пола, и в длинных красных перчатках я выглядела сногсшибательно. Мой наряд дополняли черно-красные туфельки от Louboutin и элегантная золотисто-серебряная бижутерия Tiffany на шее и руках. Волосы уложили в прическу из нарочито небрежных локонов, местами перевитых кремово-алыми цветами и скрепленных в сложную конструкцию у затылка, из которой на шею и спину спускались каскадом волны. Они создавали обманчивое впечатление летящей воздушности. В ушах я оставила радужные серьги – подарок Мыра. Они вполне подошли и смотрелись великолепно.
– Позвольте предложить вашему высочайшему вниманию, – начала я, останавливаясь посредине арены, – изящное платье золотистого цвета из гаремного набора высшей категории…
Выскочившие девочки продемонстрировали линялую, универсального размера тряпку серо-желтого колера, украшенную многочисленными затяжками и порванную по шву в двух местах. Пока сие произведение портновского искусства обносили по кругу, я продолжила:
– Это платье легко и непринужденно привлечет и захватит внимание! А также этот шедевр снабжен дополнительной вентиляцией. К тому же винтаж снова вошел в моду…
– Двести золотых! – раздалось с верхних рядов.
– Двести десять! – азартно включились нижние.
За полчаса ставки увеличились до пятисот. В конце концов платьишко уплыло к князю, который заплатил семьсот, не желая расставаться с реликвией портновского произвола.
«Вышитую золотыми нитками вуаль», напоминающую сморщенный комочек марли с торчащими во все стороны ошметками ниток, прикупил церемониймейстер за двести золотых.
Бархатные туфельки на тумбообразном каблуке сорок последнего размера оторвал в качестве лодок для декоративного пруда распорядитель. Он при этом радовался как ребенок.
Пункт номер четыре, «эксклюзивные духи с феромонами», – достался начальнику стражи, который пришел в дикий восторг от нового вида оружия.
«Косметический набор для лица» мы распродавали поштучно, и дамы просто давились в очереди за подарком для соперницы.
«Золотое» облезлое бюстье с «антверпенскими розами» выиграл конюх и ускакал на конюшню, радостно горланя на весь дворец:
– Сейчас я тебе покажу, пакость такая, как меня с седла скидывать! Сейчас ты увидишь, что можно на тебя надеть!
Еще три предмета, оставшиеся мне в наследство от почившего эльфийского агентства, мы на торги не выставляли. Кружевные панталоны добровольно-принудительно позаимствовала Кувырла как средство устранения навязчивых поклонников. «Универсальный разрешитель» попросила орчанка, бережно поглаживая скалку, словно шею любимого, и мечтательно закатывая глаза. Книжку Кубикуса Квадратикуса Пятого я пока придержала, потому что почитать мне было нечего. Опус Феопеклы за чтение не считался.
– Дамы и господа! – лучезарно улыбнулась я. – Наша демонстрация на сегодня закончена!
Зал загудел, словно рассерженный улей.
Откуда-то сверху раздался неожиданный вопрос:
– Простите, а вы повтор устраивать не будете?
Его задала хрупкая изящная женщина со множеством золотых браслетов на руках. Остальных ценностей, спрятанных под шелковыми слоями светлых покрывал, просто не было видно.
– Простите, нет, – вежливо ответила я.
– Жа-алко, – протянула почти невидимая собеседница. – Мне бы немного тех духов для мужа…
– А вы у начальника стражи попросите, – посоветовала я, в глубине души искренне жалея мужа. – Вдруг поделится…
Дама вздохнула и умолкла.
– Разрешите откланяться! – завершила я аукцион.
Князь диэров благосклонно кивнул.
Девочки обрадовались и исполнили гибрид канкана с танцем живота. Кто-то с верхних рядов начал подтанцовку и свалился на передние. Передние ряды не растерялись и вышли на сцену. Скоро весь подиум и пространство вокруг него были заняты тусящим народом. В центре круга вприсядку лихо отплясывала Кувырла и пользовалась бешеным успехом.
– Леля, – проникновенно начал замотанный по самую макушку госслужащий, – вас приглашает на танец сам… – Он зачем-то поднял указательный палец и ткнул в потолок.
Я подняла голову и полюбовалась затейливой лепниной. «Самого» там не было. Ни в общем, ни в частности. Если, конечно, не брать во внимание шикарное мозаичное панно в центре. На нем от светила в стороны шли золоченые лучи, как бы озаряя благим светом все сущее.
– И?.. – не совсем поняла суть нашей беседы.
– И вас приглашают, – взял меня за локоток распорядитель.
– Куда? – полюбопытствовала я, мягко высвобождая локоть.
– В приватный сад. На танец, – пояснили мне, настойчиво выталкивая из толпы.
– Ага! – дошло до меня. – А кто?..
– Вы же умная женщина! – с намеком сказали мне, упирая на мою мифическую сознательность. Ту самую, которая у меня даже с друзьями не ночевала и в гостях никогда не бывала.
– Это вы меня оскорбляете?.. – поддержала я беседу, проталкиваясь в обратную от указанного направления сторону.
– Это комплимент, – жестоко обиделся напыщенный собеседник и обходным маневром все-таки направил в нужную сторону.
– Извините, не поняла, – повинилась я, упираясь каблуками.
– Ничего страшного, – пропыхтел распорядитель, настойчиво толкая меня в спину, словно овцу на заклание.
Я срочно включила «блондинку» и заорала:
– Товарищи! Он меня оскорбил! Смертельно!
– Чем? – Рядом, как по мановению волшебной палочки, возникла Эсме, поигрывая «разрешителем».
– Он сказал, что я хуже чем страшная, – наябедничала я, прячась за орчанку.
– Это как? – нарисовалась в поле зрения змеелюдка.
– Вот так, – развела я руками. – Разве мужскую логику поймешь? Сказал – «ничего, что страшная»…
– Я сказал – «ничего страшного»! – завопил обиженный в лучших чувствах мужчина.
– Угу, – оплела его хвостом Шушу. Ласково посулила: – Ты сейчас и не то скажешь!
– Ничего не скажу! – сложил руки на груди распорядитель.
– Что и требовалось доказать! – удовлетворенно кивнули девочки и под усиленным конвоем вывели меня из зала.
Последнее, что я видела, – разъяренную Кувырлу. Она что-то очень эмоционально объясняла своднику на пальцах. Трех.
Пока плутали по коридорам и совались во все двери в долгих поисках наших апартаментов, мы успели обзавестись несколькими разноцветными тряпками, кинутыми нам от радости… наверное. Претендентки на почетную роль самой любимой жены диэра нас также душевно наградили: двумя толстенными томами «Любовных поз» – вторым и шестым, массивным серебряным подносом, четырьмя бронзовыми подсвечниками, множеством разнокалиберных сандалий (все на одну ногу!), тремя симпатичными медными вазами, крохотной миской, тазом, изысканной чашей для шербета с инкрустациями из полудрагоценных камней и целой горой фруктов. Один раз даже метнули открытую пудреницу. Чихали потом все…
Получив первый раз персиком в лоб, Шушу впредь стала осторожней. Теперь она открывала дверь кончиком хвоста и сначала вместе с девочками ловила то, чем нас решили одарить на бедность. Как видите, одаривали нас много и часто.
Меня поставили в тыл как самую ценную и абсолютно неприспособленную к выживанию в гаремных условиях особь.
– Если тебе кто-то арбузом по «тыкве» закатает, – прочавкала орчанка сочной грушей, – весь наш план насмарку. Так что стой сзади и бди!
Что имелось в виду – она не уточнила, и на всякий случай я бдела на все.
Когда нас, пыхтя и сопя от возмущения, догнала сердитая Кувырла, мы всячески отбрыкивались от презента: мелкого вертлявого евнуха с белоснежными зубами, которого нам пытались вручить в воспитательных целях. Кто кого там должен воспитывать – вопрос, конечно, интересный… но не актуальный!
В то время как девочки пытались выяснить, кого именно нужно воспитывать – его или нас, – Кувырла уперла руки в боки и заорала, размахивая «аксесюром»:
– Девки, нашли на что польститься! Пошли в нумера, я вам лутче подберу!
После ее возгласа к нашей гоп-компании незаметно попыталось присоединиться еще несколько замотанных в шелк дамочек. Видимо, пристроились в надежде на «лутче».
– Угомонитесь, озадаченные князем! – фыркнула бабуля. – Мне своих девок хватат, чтоб ишшо чужих куда ни попадя впихивать!
Выслушав сие признание, все желающие поувяли и быстро отпали нераскрывшимися бутонами в свои комнаты. Кое-кому оказали первую помощь от лица «подруги в гареме». Удостоившиеся особых знаков внимания были метко катапультированы в надлежащее место хвостом.
– Буду требовать доплату! – бурчала змеелюдка, отправляя в бреющий полет последний «бутончик»… килограммов на восемьдесят с гаком. – Я на такие нагрузки не рассчитывала и хвостовую броню оставила дома.
– Справим! – радостно отозвалась бабка, приставив руку ко лбу и всматриваясь в конечную точку полета. Раздался грохот…
– Антикварная стела «Победа разума над плотью» погибла, – потерла руки Кувырла. – Таперича девку выпрут, и кункуренция меньше!
– Угу, – кивнула я. – Плоть победила.
Нашу содержательную беседу о торжестве мирского над духовным прервал звук взлетающего самолета.
Я нервно заоглядывалась.
Из глубины комнаты, сопровождаемое этим звуком, выскочило что-то кругленькое. Ростом метра полтора… и столько же в объеме. Существо гневно вперилось в нас громадными коричневыми глазами и раззявило маленький пухлый ротик с криком:
– НИЗЗЯ!!!
Отличительной особенностью нового… э-э-э… пришельца была невообразимая толщина.
В общем, представьте себе круглый водяной матрас, сверху которого есть личико, из середины высовываются пухлые ручки, и все это чудо катится на пухлых ножках.
Вся впечатляющая масса была закутана в зеленую драпировку, почему-то напомнившую мне занавеску в актовом зале. То есть видно было чуть-чуть сверху, немного снизу и самую малость – руки.
Кожа симпатюли отливала коричневым, и это сочетание вместе с зеленым напомнило мне о Мыре. Поэтому я посмотрела на прыгающий «мячик» весьма благосклонно.
– Ой, мамочки! – отчаянно взвизгнула Миримэ, пятясь по коридору. – Не дайте боги!
– Что случилось? – задала я резонный, на мой взгляд, вопрос. По идее такой симпатяшки пугаться нечего.
Ответить на него успело создание. Оно подлетело на всех парах ко мне, понюхало, запрокинуло то, что условно можно считать головой, и радостно вцепилось мне в ногу:
– Дитё!
– Это кто? – спросила я тише, стараясь не двигаться, пока мою коленку прижимали к груди.
– Шмырг, – скривилась Эсме.
– Это имя или определение? – Я проходила новые университеты.
– Это раса! – рыкнула Шушу, рассматривая нас с затаенной жалостью.
– Можно меня вкратце просветить о последствиях? – поинтересовалась я, осторожно поглаживая по верхней точке прилепившийся ко мне шарик.
– Можно, – кивнула змеелюдка. – Если вкратце – то кирдык.
– В смысле? Может убить?! Оно? Не верится как-то… – округлила я глаза и замерла, прислушиваясь к ощущениям организма. Вдруг меня уже начали есть, а я ни сном ни духом?
– В смысле – любить и оберегать тебя будут крепко, часто и неотлучно, – пояснила Шушу. – От них нет спасения! Шмырги – прирожденные няни. Никто не знает, откуда они взялись и как размножаются. У нас встречаются только взрослые женские особи с нереализованным материнским инстинктом…
– Но-но! – подала голос няня. Строго оглядела «нарушителей». – Тут дитё!
– Где? – вырвалось у меня.
Шмырг ласково погладила по коленке, похлопала длинными густыми ресницами и, лучась искренней любовью, заявила:
– Ты – дитё!
– Кирдык! – проинформировала я окружающих, разглядывая новую напасть на мою голову. За сегодня я устала морально так, что уже ничему не удивилась.
– Ай-ай-ай! – покачала головой няня из стороны в сторону, но мою коленку не выпустила. – Плохие слова маленьким девочкам употреблять НИЗЗЯ!
– Кто маленький? Где? – У меня возникло стойкое желание запустить руки в шевелюру и почесать затылок, почухать подбородок, потеребить уши и остальные подходящие для этих целей органы.
– Ты! – убежденно ответила шмырг.
– Я уже выросла! – попробовала я ее переубедить под жалостливыми взглядами остальной компании.
– То-то и оно, – фыркнула няня. – Что-то выросло, а что-то еще нужно вырастить!
– И что? – заинтересовалась я своей дальнейшей судьбой. Дико все как-то воспринималось.
– Достоинство, скромность, воспитание, справедливость, благонравие, благоразумие…
– Зачем спросила? – бурно веселясь, хихикнула эльфийка.
– Пока она перечисляет, слушай дальше, – вклинилась Шушу. – Шмырги выбирают себе воспитанников по только им одним ведомой системе. Понравился – и все! – будут воспитывать и оберегать до тех пор, пока не найдут себе новый объект заботы…
– …долг, мужество, честь, принципиальность…
– Но в этом есть и одна очень хорошая сторона! – радостно воскликнула Эсме, потирая руки и лукаво поглядывая то на меня, то на остальных. – Теперь тебя никто не сможет обидеть!
– Да-а-а? – покосилась я на шмырга. Выпалила: – Почему?
– Она не даст, – кратко ответила орчанка.
Я внимательно окинула взглядом крошечную няню и, честно говоря, не поверила.
– …бескорыстие, сдержанность, мудрость, надежность… – долдонила неутомимая местная няня Вика, словно бесплатный музыкальный автомат.
– Это что за шум? – Из-за угла нарисовался отряд стражников из пяти гремящих железом мужчин. – Кто вам разрешил нарушать беспорядки в отдельно взятом мной гареме?
– Какое интересное утверждение! Можно сказать, целое открытие в управлении… и в филологии! – искренне восхитилась я. – Господа! Вы об этом князю докладывали?
– Самая умная, да? – окрысился старший, взваливший на себя благородную миссию по взятию гарема. Или защите?.. Тогда кого от кого?
– Нет, – призналась я.
– Что нет?! – не понял страж порядка.
– А что – да? – полюбопытствовала я.
– Нарываешься, да? – с надеждой спросил воин.
– Нет, – ответила я.
– Что нет?! – повысил голос начальник.
– А что – да? – повторила я из-под зажимавшей мне рот ладони орчанки. Звук оттуда выходил неотчетливо, переходя в мычание. Но охранник уразумел и отреагировал по-мужски.
– Получить хочешь? – с надеждой уточнил страж.
– Че-его? – вытаращилась Кувырла. Ее рука бережно коснулась «аксесюра». Мужики, стоящие рядом с главным, опасливо попятились.
– Воспитания! – гордо рапортовал командир пятерки. Вот же орясина! А главное – не заткнешь!
– …гуманность, человечность, человеколюбие, милосердие… Э-э-э? – удивилась подколенная меганяня, отвлекаясь ненадолго от безустанного процесса шлифовки чужих несовершенных мировоззрений.
Монотонное бубнение навевало дрему. Мне припомнился работающий в гостиной телевизор, и на душе потеплело.
Усатый стражник продолжал поглядывать в мою сторону с неистребимым чувством мужского превосходства. «Право сильного» называется. Правда, глядел он так недолго.
– Воспитываю здесь я! – прикрикнула шмырг. (Все служивые не задумываясь немедленно стали во фрунт. Потом под критическим взглядом командира пятерки сразу перешли на «вольно».) Добавила с угрозой: – И попрошу МОЕ ДИТЁ грязными взглядами не лапать!
– Это еще кто?!! – заржал главный, тыкая пальцами в «надувной матрасик». – Ручной клоп? Га-га-га!
Остальные поддержали инициативу начальства и тоже громко загоготали, будто гуси. Ага. Рождественские.
Няня отклеилась от моей ноги, предварительно ободряюще похлопав воспитанницу по ляжке, словно породистую кобылу, повернулась к гогочущей страже…
И тут начались чудеса.
Во-первых, маленькое создание за считаные секунды раздулось до размеров мяча в средний человеческий рост. Во-вторых, за спиной новоявленного монстра затрепетали небольшие кожаные черные крылышки. В-третьих, превращение сопровождалось воинственным кличем, напоминающим микс сирен пожарной, «скорой» и полицейской.
С этим вдохновляющим музыкальным аккомпанементом шмырг с легкостью рванула на стражу и в мгновение ока чуть не раскатала оглушенный отряд противника, состоящий из пяти достаточно сильных и рослых мужчин, до состояния блинчика.
– Ик!
– Вот это я понимаю! – с уважением в голосе призналась Шушу. – Красиво!
– Блеск! – поддержали ее остальные участницы отбора, я в том числе.
– Благодарю! – ответила няня, утрамбовывая проход. Победительница не упустила случая заметить: – Воспитанные девушки всегда благодарят за сделанный комплимент!
– Дайте я пожму вам руку! – расчувствовалась Кувырла. – Так поставить… положить мужиков на место мне еще не удавалось!
– Крайне признательна! – Шмырг осмотрела дело своего тела и, удовлетворенно бултыхнув подобием головы, сдулась до нормальных размеров. – С удовольствием поделюсь с вами личным богатым опытом. Но пообещайте научить меня пользоваться этой чудесной вещичкой, – указала она на «аксесюр».
– Всенепременно! – расплылась в лягушачьей улыбке Кувырла, демонстрируя ярко-розовые десны.
Няня докатилась до меня и строго сказала:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Сноски
1
Мне нравится двигаться (англ.) Популярная песня.
2
Н. А. Некрасов. «Мороз, Красный нос».
3
Боязнь лягушек.
4
Скорпена – смертельно ядовитая рыба, из которой тем не менее готовят блюда для гурманов. На стол вместе с едой ставят антидот. Кассава, также известная как маниок и юкка, – растение, которое во многих странах Африки и Южной Америки обычно используют для приготовления традиционных блюд и муки. В сыром или неочищенном виде корнеплоды этого кустарника чрезвычайно ядовиты, т. к. содержат цианид.
5
Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя! (лат.)

                                                 Купить на ЛитРес